Борьба с преступностью в блокадном ленинграде. Блокадные преступления. В Ленинграде случались мародёрства и убийства Преступления в блокадном ленинграде

В целом я бы поддержал месседж Андрея Ларионова. Действительно, в разных городах все складывалось по-разному, ситуация в Кяхте отличалась от ситуации в Ленинграде. Но я не согласен с выводом "ни лучше, ни хуже". В отдельные периоды СССР уровень преступности был очень высок.

Мы знаем как минимум о трех волнах криминального насилия, захлестывающего советские города. Первый - послереволюционный, с малинами, налетчиками, жиганами и романтизацией бандитской жизни ("Мурка", "Гоп со смыслом", "Бублички", "Цыпленок жареный"). Это была субкультура уличного бандитизма, доставшаяся в наследство от царских времен, но выросшая до огромных размеров. В качестве примера можно привести банду "попрыгунчиков" под руководством уголовника Ивана Бельгаузена. Для борьбы с разгулом преступности и был создан Народный комиссариат внутренних дел, а по сути восстановлен ненавистный большевикам департамент полиции. Предпринятые меры к середине 20-х позволили несколько снизить остроту проблемы.

Вторая волна пришлась на военные и послевоенные годы в связи с ослаблением системы НКВД/МВД, наплывом трофейного оружия, голодом, проблемами со снабжением. Характер послевоенной преступности в основном соответствовал послереволюционному - уличный бандитизм, кражи, насилие ради насилия. Однако если в начале 20-х преступники были деклассированным элементом, то на рубеже 40-50-х это, в большинстве случаев, люди ведущие двойную жизнь. Например, Иван Митин, создавший банду из работников оборонного завода и курсантов военного училища, на момент поимки был представлен в ордену Трудового Красного знамени.

Дополнительным стимулом для роста преступности стала мартовская амнистия 1953 года, благодаря которой множество уголовников одновременно оказались на свободе. (См. фильм "Холодное лето пятьдесят третьего"). Отдельно стоит вспомнить эпизод 1946 года, когда маршал Жуков фактически ввел чрезвычайное положение в Одессе для уничтожения криминала силами армии. (Сама история неоднозначная, поэтому привожу просто в качестве факта). От себя могу добавить, что по свидетельству отца, послевоенные пацаны повсеместно ходили с финками в голенище.

Наконец, третья волна пришлась на 80-годы, то есть непосредственно предшествовала перестройке и распаду СССР. Спецификой того периода был экспонентный рост количества экономических преступлений (по советскому УК), увеличение числа подпольных миллионеров (их еще называли "цеховиками"); появления новых видов преступлений, например, рэкета; умножения уличного насилия. В 80-е началось формирование организованной преступности, значительно отличающейся от предыдущих периодов. Если раньше уголовные элементы противостояли системе, то в 80-е происходит сращивание легального и нелегального сегмента. Еще одна характерная примета - подростковые банды, целью которых было не столько прямое обогащение (гоп-скок), сколько тотальный криминальный контроль территорий, на которых они действовали. Плюс постоянные массовые драки, выяснения отношений, избиение чужаков "с другого района". Из этих банд и сформировались известные нам криминальные группировки 90-х.

Причины роста преступности в 80-е назвать сложно, но скорее всего, они также имеют экономическую природу. Концентрация средств в руках отдельных небольших групп привела к изменениям во всем обществе. Пространство возле цеховиков начали обживать рэкетиры, телохранители, подкупленные сотрудники госучреждений и т.д. Демонстрация богатства (ранее невозможная) начала вызывать всеобщее неприкрытое одобрение, люди захотели жить красиво, а молодежь искала способы быстрого обогащения.

Мой дед – красный Военлет. Служил во время Великой Отечественной Войны в специальном полку дальней авиации НКВД. Из немногого, что он рассказал – передаю страшный эпизод из жизни «Воздушных Извозчиков». По определенным причинам – фамилию деда – не называю, все, что здесь сказано – правда, подтвержденная ссылками из публикаций…

«Блокадная драма подавалась только в качестве примера мужества и несгибаемой стойкости как солдат Красной армии, так и обыкновенных гражданских людей. Долгие годы страшная правда о борьбе с людоедами в блокадном Ленинграде находилась под грифом «Совершенно секретно». Тем не менее, такие факты были, и было их немало. Людоедство в осажденном фашистами городе началось уже в 1941 году, когда подвоз продуктов по Ладоге из-за бесконечных бомбежек стал затруднен.»

«Из докладной записки от 21 февраля 1942 г. военного прокурора Ленинграда А.И. Панфиленко секретарю Ленинградского обкома ВКП(б) А.А. Кузнецову
"В условиях особой обстановки Ленинграда возник новый вид преступлений… Все убийства с целью поедания мяса убитых в силу их особой опасности квалифицировались как бандитизм… Социальный состав лиц, преданных суду за совершение указанных выше преступлений, характеризуются следующими данными. По полу: мужчин - 36,5%; женщин - 63,5%. По возрасту: от 16 до 20 лет - 21,6%; от 20 до 30 лет - 23%; от 30 до 40 лет - 26,4%; старше 40 лет - 29%. По роду занятий: рабочих - 41%; служащих - 4,5%; крестьян - 0,7%; безработных - 22,4%; без определенных занятий - 31%… Из привлеченных к уголовной ответственности имели в прошлом судимости 2%".»

Декабрь 1941 года.
- Ну что мужики, готовы? Это КомЭск нашего СпецАвиаТранспортного полка НКВД, официально – Даль-Авиа.
- Готовы!
- Сегодня идем на Ленинград. Там – три дня. Ходим по городу, собираем детей. Ваш участок помечен на карте города. Затем, грузимся и на Большую Землю.
- Штурман: Три дня многовато. В прошлый раз за день набралось на пять рейсов.
- Разговорчики! Сколько надо – столько и будете ходить! С собой, побольше шоколада возьмите, мало будет – свой «НЗ» вскрывайте, потом спишем… Маршрут – знаете.
И скомандовал: Всё. Все по машинам.
(Дальше – словами деда, к сожалению - немногословного)
Двигатели ТБ были прогреты. Вот и полетели, получив «Добро» на взлет. Без сопровождения истребителей, без бортовых огней – для маскировки – так больше шансов долететь, а там, - как повезет. Долетели без приключений, пару раз попадали в прожекторный крест, но все обошлось, при обстрелах в нас не попали.
Посадка на рассвете, как всегда на фронтовом аэродроме – жестковатая: полоса разбита снарядами и бомбами, наспех засыпанная ремонтниками, занесенная снегом, хотя – местами почищенная. Холодно и ветер. Спасает теплое белье и меховая одежда. Быстро в столовую, выпили «наркомовские», что-то поели, и тремя экипажами загрузились на машину под брезент. Несколько часов тряслись под тентом полуторки, попали под «утренний обстрел», через пару часов были на месте. Город – в руинах. Как он еще держится – непонятно. Людей мало, жмутся к стенам домов, смотрят на нас с надеждой в глазах. Стыдно. Мы, здоровые, тепло одетые, сытые – и они. Женщина, сидящая на сугробе, из последних сил поднимает голову, молча смотрит. Отломил от плитки в кармане шоколад, подошел и вложил ей в рот. В глазах – немое спасибо. Помог встать, - тело без веса. Вытащил остаток плитки, положил ей за пазуху, стараясь это сделать незаметно, иначе – другие отберут. Опять поймал взгляд и немое спасибо. Она неожиданно пошла увереннее. Наверное, есть к кому идти.
Вот и первый дом для осмотра на нашем участке. Нам нужно сегодня пройти всего один квартал, проверить все уцелевшие дома и квартиры. Идем втроем. Поднимаемся на первый этаж ледяного подъезда. Квартира – пустая. Окна выбиты. Раскрытые шкафы – без вещей, мародеры уже поработали. Людей нет. Следующая квартира – похожа на первую, Отличается – отсутствием оконного проема – обвалился от взрыва бомбы или снаряда.
Вот так, дом за домом – осмотрели меньше половины квартала. Часто попадались умершие, не похороненные люди. Мы записывали адрес, что-бы передать в похоронную команду. Иногда, попадались люди с отрубленными ногами. Было понятно, что это сделано уже появившимися людоедами.
Еще один дом. Второй этаж. Есть признаки жизни, на заметенных снегом ступеньках – следы. Зашли, немного теплее чем на улице. В комнате – шебуршание. Открываем дверь, полумрак из-за светомаскировки. Картина такая: силуэт человека (оказался мальчик, лет 15), в руках (руки в варежках) в одной нож, в другой – вилка. Перед ним, судя по размеру – детский труп, уже с оголенной ногой. Мы успели. Хотя и нам можно было расстреливать людей в таком случае, мы его не расстреляли. Отвели в соседнюю комнату, дали чай со сгущенкой из термоса и несколько долек шоколада.
… Через три дня мы вылетели на Большую Землю. "НЗ" оставили Ленинградцам, в полуразрушенных кварталах. Все самолеты были заполнены людьми…

Дед – не рассказал многое. Наверное, пощадил нас, своих внуков, в 1963 - еще совсем пацанов. Об остальном, увиденном экипажами ТБ, можно только догадаться, прочитав в коротких статьях на эту тему, например, эти материалы:

Строки из писем, изъятых военной цензурой (из архивных документов управления ФСБ по С.-Петербургу и области [материалы Управления НКВД по Ленинградской области]).:
"…Жизнь в Ленинграде с каждым днем ухудшается. Люди начинают пухнуть, так как едят горчицу, из нее делают лепешки. Мучной пыли, которой раньше клеили обои, уже нигде не достанешь".
"…В Ленинграде жуткий голод. Ездим по полям и свалкам и собираем всякие коренья и грязные листья от кормовой свеклы и серой капусты, да и тех-то нет".
"…Я был свидетелем сцены, когда на улице у извозчика упала от истощения лошадь, люди прибежали с топорами и ножами, начали резать лошадь на куски и таскать домой. Это ужасно. Люди имели вид палачей".
За употребление в пищу человеческого мяса арестовано: в январе 356 чел., в феврале 612, в марте 399, в апреле 300, в мае 326.
Приводим характерные сообщения, имевшие место в мае:
У работницы Металлического завода М. 20 мая пропала 4-х летняя дочь Галина. Расследованием установлено, что девочку убила Л., 14 лет, при участии своей матери Л., 42 лет.
Л. созналась, что 20 мая она заманила к себе в квартиру 4-х летнюю Галину и убила с целью употребления в пищу. В апреле месяце Л. с той же целью убила 4-х девочек в возрасте 3-4 лет и вместе со своей матерью употребила в пищу.
П., 23 лет, и его жена Л., 22 лет, заманивая в квартиру граждан, убивали их и трупы употребляли в пищу. В течение месяца они совершили убийства 3-х граждан.
Безработная К., 21 года, беспартийная, убила своего новорожденнoгo сына и труп употребила в пищу. К. арестована, в убийстве созналась.
Безработные К., 50 лет, совместно с дочерью, 22 лет, убили дочь К. – Валентину, 13-ти лет, и совместно с другими жильцами квартиры – токарем завода № 7 В. и работницей артели В. – употребляли труп в пищу.
Пенсионерка Н., 61 года, совместно с дочерью Л., 39 лет, убила свою внучку С., 14 лет, с целью употребления трупа в пищу. Н. и Л. арестованы. В преступлении сознались.
Из докладной записки военного прокурора г. Ленинграда А. И. Панфилова А. А. Кузнецову от 21.02.1942

(Материал из Викитеки - свободной библиотеки)
21 февраля 1942 года
В условиях особой обстановки Ленинграда, созданной войной с фашистской Германией, возник новый вид преступлений.
Все убийства с целью поедания мяса убитых, в силу их особой опасности, квалифицировались как бандитизм (ст. 59-3 УК РСФСР).
Вместе с тем учитывая, что подавляющее большинство указанного выше вида преступлений касалось поедания трупного мяса, прокуратура г. Ленинграда, руководствуясь тем, что по своему характеру эти преступления являются особо опасными против порядка управления, квалифицировала из по аналогии с бандитизмом (по ст. 16-59-3 УК).
С момента возникновения в г. Ленинграде подобного рода преступлений, то есть с начала декабря 1941 г. по 15 февраля 1942 г., органами расследования за совершение преступлений было привлечено к уголовной ответственности: в декабре 1941 г. - 26 чел, в январе 1942 г. - 366 чел. и за первые 15 дней февраля 1942 г. - 494 чел.
В ряде убийств с целью поедания человеческого мяса, а также в преступлениях о поедании трупного мяса участвовали целые группы лиц.
В отдельных случаях лица, совершившие подобные преступления, не только сами поедали трупное мясо, но и продавали его другим гражданам…
Социальный состав лиц, преданных суду за совершение указанных выше преступлений, характеризуется следующими данными:
1. По полу:
мужчин - 332 чел. (36,5 %) и
женщин - 564 чел, (63,5 %).
2. По возрасту;
от 16 до 20 лет - 192 чел. (21,6 %)
от 20 до 30 лет - 204 " (23,0 %)
от 30 до 40 лет - 235 " (26,4 %)
старше 49 лет - 255 " (29,0 %)
3. По партийности:
членов и кандидатов ВКП(б) - 11 чел. (1,24 %)
членов ВЛКСМ - 4 " (0.4 %)
беспартийных - 871 " (98,51 %)
4. По роду занятий привлеченные к уголовной ответственности распределяются следующим образом
рабочих - 363 чел. (41,0 %)
служащих - 40 " (4,5 %)
крестьян - 6 " (0,7 %)
безработных - 202 " (22,4 %)
лиц без определенных занятий - 275 " (31,4 %)
Среди привлеченных к уголовной ответственности за совершение оказанных выше преступлений имеются специалисты с высшим образованием.
Из общего количества привлеченных к уголовной ответственности по указанной категории дел коренных жителей города Ленинграда (уроженцев) - 131 чел. (14,7 %). Остальные 755 чел. (85,3 %) прибыли в Ленинград в различное время. Причем среди них: уроженцев Ленинградской области - 169 человек, Калининской - 163 чел., Ярославской - 38 чел, и других областей - 516 чел.
Из 886 чел., привлеченных к уголовной ответственности, только 18 чел. (2 %) имели в прошлом судимости.
По состоянию на 20 февраля 1942 г. за указанные мной выше преступления Военным трибуналом осуждено 311 чел.
Военный прокурор г. Ленинграда
бригвоенюрист А,ПАНФИЛЕНКО

Убийства и бандитизм в блокадном Ленинграде
Достигнув максимума в 1-й декаде февраля 1942 года, число преступлений такого рода стало неуклонно снижаться. Отдельные случаи каннибализма ещё отмечаются в декабре 1942 года, однако уже в спецсообщении УНКВД по ЛО и гор. Ленинграду от 7.04.1943 г. констатируется, что «…убийств с целью употребления в пищу человеческого мяса, в марте месяце 1943 года в Ленинграде не отмечено». Можно предположить, что такие убийства прекратились в январе 1943 года, с прорывом блокады. В частности, в книге «Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект» сказано, что «В 1943 и 1944 гг. случаи каннибализма и трупоедства в криминальной хронике блокированного Ленинграда уже не отмечались» .

Всего за ноябрь 1941 – декабрь 1942 гг. за убийство с целью людоедства, каннибализм и продажу человеческого мяса было арестовано 2057 человек. Кто были эти люди? Согласно уже упоминавшейся записке А. И. Панфиленко, датированной 21 февраля 1942 года, 886 человек, арестованных за каннибализм с декабря 1941 г. по 15 февраля 1942 г., делились следующим образом.

Женщин было подавляюще большинство – 564 чел. (63,5%), что, в общем, не удивительно для города-фронта, в котором мужчины составляли меньшинство населения (около 1/3). Возраст преступников – от 16 и до «старше 40 лет», причём все возрастные группы примерно одинаковы по численности (категория «старше 40 лет» немного преобладает). Из этих 886 человек лишь 11 (1,24%) были членами и кандидатами ВКП(б), ещё четверо – членами ВЛКСМ, остальные 871 – беспартийными. Преобладали безработные (202 чел., 22,4%) и «лица без определённых занятий» (275 чел., 31,4%). Только 131 человек (14,7%) являлся коренным жителем города.
А. Р. Дзенискевич приводит также следующие данные: «Неграмотные, малограмотные и люди с низшим образованием составляли 92,5 процента всех обвиняемых. Среди них... совсем не было верующих людей».

Образ среднестатистического ленинградского каннибала выглядит следующим: это некоренная жительница Ленинграда неопределённого возраста, безработная, беспартийная, неверующая, малообразованная.

Бытует убеждение, что людоедов в блокадном Ленинграде расстреливали поголовно. Однако это не так. По состоянию на 2.06.1942 г., к примеру, из 1913 человек, по которым было закончено следствие, к ВМН было приговорено 586 человек, осуждено к различным срокам лишения свободы – 668 . По всей видимости, к ВМН приговаривались убийцы-людоеды, похищавшие же трупы из моргов, кладбищ и т.п. мест «отделывались» заключением. К подобным выводам приходит и А. Р. Дзенискевич: «Если брать статистику до середины 1943 года, то по статье 16-59-3 УК (особая категория) было осуждено 1700 человек. Из них 364 человека получили высшую меру, 1336 человек были приговорены к различным срокам лишения свободы. С большой степенью вероятности можно предположить, что большинство расстрелянных составляли именно каннибалы, то есть убивавшие людей с целью употребления их тел в пищу. Остальные - уличенные в трупоедстве» .

Евгений Тархов описывает, как боялся по пути в булочную встретить людоеда. "Накануне в подъезде убили женщину топором по голове. Вырезали мягкие части тела у убитой. Топор остался лежать рядом с трупом. Замерзшая кровь и сейчас там. Людоедов не так уж и мало. Недаром на Смоленском кладбище у многих покойников, которых привозят для захоронения в братских могилах, вырезаны ягодицы. Об этом говорят многие. Рассказывала и соседка, которую мобилизовали в похоронную бригаду. На Андреевском рынке милиция все время ловит торговцев студнем из человечины"
Read more:
Under Creative Commons License:

Кристина ВАЖЕНИНА с «Ответов майл.ру»
Брат моей бабушки служил на флоте в блокадном Ленинграде, в патруле расстреливал людоедов десятками за ночь. Находили их по запаху, как бы они не прятались. А мясо с бульоном выбрасывали на снег и ждали пока замёрзнет, но соседи потом всё равно его выгрызали.

Лунеев В.В. Преступность в годы ВОВ
Черепенина Н. Ю. Демографическая обстановка и здравоохранение в Ленинграде накануне Великой Отечественной войны // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. Под ред. Дж. Д. Барбера, А. Р. Дзенискевича. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001, с. 22. Со ссылкой на ЦГА СПб., ф. 7384, оп. 3, д. 13, л. 87.
Черепенина Н. Ю. Голод и смерть в блокированном городе // Там же, с. 76.
Блокада рассекреченная. СПб.: «Бояныч», 1995, с. 116. Со ссылкой на фонд Ю. Ф. Пименова в Музее Краснознамённой Ленинградской милиции.
Черепенина Н. Ю. Голод и смерть в блокированном городе // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с.44-45. Со ссылкой на ЦГАИПД СПБ., ф. 24, оп. 2в, д. 5082, 6187; ЦГА СПБ., ф. 7384, оп. 17, д. 410, л. 21.
Seventh United Nations Survey of Crime Trends and Operations of Criminal Justice Systems, covering the period 1998 - 2000 (United Nations Office on Drugs and Crime, Centre for International Crime Prevention)
ЦГАИПД СПБ., ф. 24, оп. 2б, д. 1319, л. 38-46. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944. Под ред. А. Р. Дзенискевича. СПб.: Лики России, 1995, с. 421.
Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 91-92. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб.: Европейский Дом, 2001, с. 170-171.
Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 366-368. Цит. по: Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД, с. 267.
Белозеров Б. П. Противоправные действия и преступность в условиях голода // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с. 260.
Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 287-291. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД, с. 236.
Дзенискевич А. Р. Бандитизм особой категории // Журнал «Город» № 3 от 27.01.2003
Белозеров Б. П. Противоправные действия и преступность в условиях голода // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с. 257. Со ссылкой на ИЦ ГУВД СПб и ЛО., ф. 29, оп. 1, д. 6, л. 23-26.
Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 457.
ЦГАИПД СПб., ф. 24, оп. 2-б, д. 1332, л. 48-49. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 434.
ЦГАИПД СПб., ф. 24, оп. 2-б, д. 1323, л. 83-85. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 443.

История блокады содержит немало трагических страниц. В советское время они освещались недостаточно, во-первых, из-за соответствующих установок «сверху», во-вторых, из-за внутренней самоцензуры авторов, писавших о борьбе Ленинграда за жизнь.

В последние 20 лет цензурные ограничения были сняты. Вместе с цензурой внешней практически исчезла и внутренняя самоцензура. Это привело к тому, что ещё не столь давно запретные темы стали активно муссироваться в книгах и СМИ.

Одной из таких тем стала тема преступности в блокадном Ленинграде. По мнению отдельных «творцов пера» большего бандитского беспредела город не знал ни до, ни после.

Тема каннибализма, как составной части преступности, особенно часто начала мелькать на страницах печатных изданий. Само собой, подавалось это всё в совершенно претенциозном ключе.

Каково же было истинное состояние преступности в блокадном городе? Обратимся к фактам.

Несомненно, что война вызвала неизбежный всплеск преступности в СССР. Её уровень вырос в несколько раз, уровень судимости – в 2,5-3 раза

Не обошла эта тенденция стороной и Ленинград, оказавшийся, к тому же, в исключительно трудных условиях блокады. К примеру, если в 1938-1940 гг. на 10 тысяч человек совершалось в год 0,6; 0,7 и 0,5 убийства соответственно (т.е., 150-220 убийств в год), то в 1942 году было совершено 587 убийств (по другим данным – 435 ). Стоит также учесть, что население Ленинграда составляло в 1942 году далеко не 3 миллиона, как до войны. По состоянию на январь 1942 года, если судить по данным о выдаче карточек, в городе проживало около 2,3 млн. человек, а на 1.12.1942 года – всего 650 тысяч . Среднемесячная численность населения составила 1,24 млн. человек. Таким образом, в 1942 году на 10 000 человек было совершено примерно 4,7 (3,5) убийств, что превысило довоенный уровень в 5-10 раз.

Для сравнения, в 2005 году в Санкт-Петербурге было совершено 901 убийство (1,97 на 10 000), в 2006 – 832 убийства (1,83 на 10 000), т.е. число убийств в блокадном городе было примерно в 2-2,5 раза выше, чем в современном нам. Примерно такое число убийств, как в Ленинграде 1942 года, совершается на данный момент в таких государствах, как ЮАР, Ямайка или Венесуэла, которые возглавляют список стран по уровню убийств, уступая лишь Колумбии .

Говоря о преступности в блокаду, нельзя не коснуться упомянутой уже выше темы каннибализма. Для людоедства в УК РСФСР не было статьи, поэтому: «Все убийства с целью поедания мяса убитых, в силу их особой опасности, квалифицировались как бандитизм (ст. 59-3 УК РСФСР).
Вместе с тем, учитывая, что подавляющее большинство указанного выше вида преступлений касалось поедания трупного мяса, прокуратура г. Ленинграда, руководствуясь тем, что по своему характеру эти преступления являются особо опасными против порядка управления, квалифицировала их по аналогии с бандитизмом (по ст. 16-59-3 УК)» (Из докладной записки военного прокурора Ленинграда А. И. Панфиленко А. А. Кузнецову о случаях людоедства) . В отчетах прокуратуры в дальнейшем подобные случаи выделялись из общей массы и шифровались под рубрикой «бандитизм (особая категория)». В спецсообщениях УНКВД по ЛО и городу Ленинграду чаще всего употреблялся термин «людоедство», реже – «каннибализм».

Я не располагаю точными данными о первом случае каннибализма. Есть некоторое расхождение в датах: от 15 ноября до первых чисел декабря. Наиболее вероятным временным промежутком я считаю 20-25 ноября, т.к. первый датированный в спецсообщениях УНКВД по ЛО и гор. Ленинграду случай приходится на 27 ноября, однако и до него был зафиксирован как минимум один .

Достигнув максимума в 1-й декаде февраля 1942 года, число преступлений такого рода стало неуклонно снижаться. Отдельные случаи каннибализма ещё отмечаются в декабре 1942 года, однако уже в спецсообщении УНКВД по ЛО и гор. Ленинграду от 7.04.1943 г. констатируется, что «…убийств с целью употребления в пищу человеческого мяса, в марте месяце 1943 года в Ленинграде не отмечено». Можно предположить, что такие убийства прекратились в январе 1943 года, с прорывом блокады. В частности, в книге «Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект» сказано, что «В 1943 и 1944 гг. случаи каннибализма и трупоедства в криминальной хронике блокированного Ленинграда уже не отмечались» .

Всего за ноябрь 1941 – декабрь 1942 гг. за убийство с целью людоедства, каннибализм и продажу человеческого мяса было арестовано 2057 человек. Кто были эти люди? Согласно уже упоминавшейся записке А. И. Панфиленко, датированной 21 февраля 1942 года, 886 человек, арестованных за каннибализм с декабря 1941 г. по 15 февраля 1942 г., делились следующим образом.

Женщин было подавляюще большинство – 564 чел. (63,5%), что, в общем, не удивительно для города-фронта, в котором мужчины составляли меньшинство населения (около 1/3). Возраст преступников – от 16 и до «старше 40 лет», причём все возрастные группы примерно одинаковы по численности (категория «старше 40 лет» немного преобладает). Из этих 886 человек лишь 11 (1,24%) были членами и кандидатами ВКП(б), ещё четверо – членами ВЛКСМ, остальные 871 – беспартийными. Преобладали безработные (202 чел., 22,4%) и «лица без определённых занятий» (275 чел., 31,4%). Только 131 человек (14,7%) являлся коренным жителем города.
А. Р. Дзенискевич приводит также следующие данные: «Неграмотные, малограмотные и люди с низшим образованием составляли 92,5 процента всех обвиняемых. Среди них... совсем не было верующих людей».

Образ среднестатистического ленинградского каннибала выглядит следующим: это некоренная жительница Ленинграда неопределённого возраста, безработная, беспартийная, неверующая, малообразованная.

Бытует убеждение, что людоедов в блокадном Ленинграде расстреливали поголовно. Однако это не так. По состоянию на 2.06.1942 г., к примеру, из 1913 человек, по которым было закончено следствие, к ВМН было приговорено 586 человек, осуждено к различным срокам лишения свободы – 668 . По всей видимости, к ВМН приговаривались убийцы-людоеды, похищавшие же трупы из моргов, кладбищ и т.п. мест «отделывались» заключением. К подобным выводам приходит и А. Р. Дзенискевич: «Если брать статистику до середины 1943 года, то по статье 16-59-3 УК (особая категория) было осуждено 1700 человек. Из них 364 человека получили высшую меру, 1336 человек были приговорены к различным срокам лишения свободы. С большой степенью вероятности можно предположить, что большинство расстрелянных составляли именно каннибалы, то есть убивавшие людей с целью употребления их тел в пищу. Остальные - уличенные в трупоедстве» .

Таким образом, лишь ничтожная часть живших в Ленинграде в то время спасали свою жизнь таким страшным образом. Советские люди даже в тех, кажущихся нам за далью лет невероятными, условиях старались остаться людьми несмотря ни на что.

Хотелось бы сказать о всплеске в те дни собственно бандитизма, на сей раз «обыкновенной категории». Если за последние 5 месяцев 1941 г. по ст. 59-3 УК РСФСР было возбуждено не так много – всего 39 дел , то согласно «Справке о работе прокуратуры Ленинграда по борьбе с преступностью и нарушениями законности с 1.07.1941 г. по 1.08.1943 г.» в целом с июня 1941 г. по август 1943 г. по ст. 59-3 УК РСФСР было осуждено уже 2104 человека, из них к ВМН – 435, к лишению свободы – 1669 .

На 2 апреля 1942 года (с начала войны) было изъято у преступного элемента и лиц, не имевших на это разрешения:

Винтовок боевых – 890 шт.
Револьверов и пистолетов – 393 шт.
Пулемётов – 4 шт.
Гранат – 27 шт.
Охотничьих ружей – 11 172 шт.
Винтовок мелкокалиберных – 2954 шт.
Холодного оружия – 713 шт.
Патронов винтовочных и револьверных – 26 676 шт.

Винтовок боевых – 1113
Пулемётов – 3
Автоматов - 10
Ручных гранат – 820
Револьверов и пистолетов – 631
Патронов винтовочных и револьверных – 69 000.

Всплеск бандитизма объясняется очень просто. В условиях понятного ослабления милицейской службы, в условиях голода у бандитов не оставалось иного выхода, кроме как выйти на большую дорогу. Однако милиция и НКВД совместными усилиями свели бандитизм к практически довоенному уровню.

В заключение хотелось бы отметить, что хотя уровень преступности в блокадном Ленинграде был несомненно высок, анархия и беззаконие не стали править городом. Ленинград и его жители справились и с этой бедой.

Лунеев В.В. Преступность в годы ВОВ
Черепенина Н. Ю. Демографическая обстановка и здравоохранение в Ленинграде накануне Великой Отечественной войны // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. Под ред. Дж. Д. Барбера, А. Р. Дзенискевича. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001, с. 22. Со ссылкой на ЦГА СПб., ф. 7384, оп. 3, д. 13, л. 87.
Черепенина Н. Ю. Голод и смерть в блокированном городе // Там же, с. 76.
Блокада рассекреченная. СПб.: «Бояныч», 1995, с. 116. Со ссылкой на фонд Ю. Ф. Пименова в Музее Краснознамённой Ленинградской милиции.
Черепенина Н. Ю. Голод и смерть в блокированном городе // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с.44-45. Со ссылкой на ЦГАИПД СПБ., ф. 24, оп. 2в, д. 5082, 6187; ЦГА СПБ., ф. 7384, оп. 17, д. 410, л. 21.
Seventh United Nations Survey of Crime Trends and Operations of Criminal Justice Systems, covering the period 1998 - 2000 (United Nations Office on Drugs and Crime, Centre for International Crime Prevention)
ЦГАИПД СПБ., ф. 24, оп. 2б, д. 1319, л. 38-46. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944. Под ред. А. Р. Дзенискевича. СПб.: Лики России, 1995, с. 421.
Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 91-92. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб.: Европейский Дом, 2001, с. 170-171.
Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 366-368. Цит. по: Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД, с. 267.
Белозеров Б. П. Противоправные действия и преступность в условиях голода // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с. 260.
Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 287-291. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД, с. 236.
Дзенискевич А. Р. Бандитизм особой категории // Журнал «Город» № 3 от 27.01.2003
Белозеров Б. П. Противоправные действия и преступность в условиях голода // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с. 257. Со ссылкой на ИЦ ГУВД СПб и ЛО., ф. 29, оп. 1, д. 6, л. 23-26.
Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 457.
ЦГАИПД СПб., ф. 24, оп. 2-б, д. 1332, л. 48-49. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 434.
ЦГАИПД СПб., ф. 24, оп. 2-б, д. 1323, л. 83-85. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 443.

Михаэль ДОРФМАН

В этом году исполнилось 70 лет с начала 872-дневной блокады Ленинграда. Ленинград выстоял, но для советского руководства это была пиррова победа. О ней предпочитали не писать, а то, что было написано – пусто и формально. Позже блокада была включена в героическое наследие военной славы. О блокаде стали много говорить, но всю правду мы можем узнать лишь теперь. Вот только хотим ли?

«Здесь лежат ленинградцы. Здесь горожане - мужчины, женщины, дети. Рядом с ними солдаты-красноармейцы».

Хлебная карточка блокадника

В советское время я попал на Пискарёвское кладбище. Меня повела туда Роза Анатольевна, девочкой пережившая блокаду. Она принесла на кладбище не цветы, как принято, а кусочки хлеба. В самый страшный период зимы 1941-42 годов (температура упала ниже 30 градусов) выдавали 250 г хлеба в день на работника физического труда и 150 г — три тонких ломтика – всем остальным. Этот хлеб дал мне куда большее понимание, чем бодрые объяснения экскурсоводов, официальные речи, фильмы, даже необычно скромная для СССР статуя Родины-матери. После войны там был пустырь. Лишь в 1960 году власти открыли мемориал. И только в последнее время появились таблички с именами, вокруг могил стали сажать деревья. Роза Анатольевна тогда сводила меня на бывшую линию фронта. Я ужаснулся, как близко был фронт — в самом городе.

8 сентября 1941 года немецкие войска прорвали оборону и вышли в предместья Ленинграда. Гитлер и его генералы решили не брать город, а уморить его жителей блокадой. Это было частью преступного нацистского плана уморить голодом и уничтожить «бесполезные рты» — славянское население Восточной Европы — очистить «жизненное пространство» для Тысячелетнего Рейха. Авиации было приказано сровнять город с землей. Им не удалось этого сделать, как не удалось ковровым бомбардировкам и огненным холокостам союзников снести с лица земли германские города. Как не удалось с помощью авиации выиграть ни одной войны. Об этом следует подумать всем тем, кто раз за разом мечтает победить, не ступив на землю противника.

Три четверти миллиона горожан погибли от голода и холода. Это от четверти до трети предвоенного населения города. Это крупнейшее вымирание населения современного города в новейшей истории. К счёту жертв надо добавить около миллиона советских военнослужащих, погибших на фронтах вокруг Ленинграда, в основном в 1941-42 и в 1944 годах.

Блокада Ленинграда стала одним из крупнейших и жесточайших зверств войны, эпической трагедией, сравнимой с Холокостом. За пределами СССР о ней почти не знали и не говорили. Почему? Во-первых, блокада Ленинграда не вписывалась в миф о Восточном фронте с безбрежными снежными полями, генералом Зимой и отчаянными русскими, толпой шедшими на германские пулемёты. Вплоть до замечательной книги Антони Бивера о Сталинграде , это была картина, миф, утвердившийся в западном сознании, в книгах и фильмах. Главными считались куда менее значительные операции союзников в Северной Африке и Италии.

Во-вторых, и советские власти неохотно говорили о блокаде Ленинграда. Город выстоял, но оставались весьма неприятные вопросы. Почему такое огромное количество жертв? Почему германские армии вышли к городу так быстро, продвинулись так далеко вглубь СССР? Почему не была организована массовая эвакуация до того, как кольцо блокады замкнулось? Ведь германским и финским войскам понадобилось долгих три месяца, чтобы закрыть кольцо блокады. Почему не оказалось адекватных запасов продовольствия? Немцы окружили Ленинград в сентябре 1941 года. Руководитель партийной организации города Андрей Жданов и командующий фронтом маршал Климент Ворошилов, боясь, что их обвинят в паникёрстве и в неверии в силы Красной армии, отказались от предложения председателя комитета продовольственно-вещевого снабжения РККА Анастаса Микояна обеспечивать город запасами еды, достаточными для того, чтобы город пережил долгую осаду. В Ленинграде была развёрнута пропагандистская кампания, обличающая «крыс», бегущих из города трёх революций вместо того, чтобы его защищать. На оборонные работы были мобилизованы десятки тысяч горожан, они копали окопы, которые вскоре оказались в тылу врага.

После войны Сталин меньше всего был заинтересован в обсуждении этих тем. Да и Ленинград он явно не любил. Ни один город не чистили так, как чистили Ленинград, до войны и после неё. На ленинградских писателей обрушились репрессии. Ленинградская парторганизация подверглась разгрому. Руководивший разгромом Георгий Маленков кричал в зал: «Только врагам мог понадобиться миф о блокаде, чтобы принизить роль великого вождя!». Из библиотек изымались сотни книг о блокаде. Некоторые, как повести Веры Инбер, — за «искажённую картину, не учитывающую жизнь страны», другие – «за недооценку руководящей роли партии», а большинство – за то, что там были имена арестованных ленинградских деятелей Алексея Кузнецова, Петра Попкова и других, шедших по «Ленинградскому делу». Впрочем, и на них лежит доля вины. Закрыт был пользовавшийся огромной популярностью Музей «Героическая оборона Ленинграда» (с моделью булочной, выдававшей 125-граммовые хлебные пайки для взрослых). Многие документы и уникальные экспонаты были уничтожены. Некоторые, как дневники Тани Савичевой, чудом спасли сотрудники музея.

Директор музея Лев Львович Раков был арестован и обвинён в «сборе оружия с целью проведения террористических актов, когда Сталин приедет в Ленинград». Речь шла о музейной коллекции трофейного германского вооружения. Для него это было не впервой. В 1936-м его, тогда сотрудника Эрмитажа, арестовали за коллекцию дворянской одежды. Тогда к терроризму пришили ещё и «пропаганду дворянского образа жизни».

«Всею жизнью своею Они защищали тебя, Ленинград, Колыбель революции».

В брежневские времена блокаду реабилитировали. Однако и тогда не рассказали всю правду, а выдали сильно подчищенную и героизированную историю, в рамках строившейся тогда сусальной мифологии Великой Отечественной Войны. По этой версии люди умирали от голода, но как-то тихо и аккуратно, принося себя в жертву победе, с единственным желанием отстоять «колыбель революции». Никто не жаловался, не уклонялся от работы, не воровал, не манипулировал карточной системой, не брал взятки, не убивал соседей, чтобы завладеть их продуктовыми карточками. В городе не было преступности, не было чёрного рынка. Никто не умирал в страшных эпидемиях дизентерии, косивших ленинградцев. Это ведь так не эстетично. И, разумеется, никто не ждал, что немцы могут победить.

Жители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте на Невском проспекте, фото Б. П. Кудоярова, декабрь 1941 года

Табу было наложено и на обсуждение некомпетентности и жестокости советских властей. Не обсуждались многочисленные просчёты, самодурство, халатность и головотяпство армейских чинов и партийных аппаратчиков, воровство продовольствия, смертоносный хаос, царивший на ледовой «Дороге жизни» через Ладожское озеро. Молчанием были окутаны политические репрессии, не прекращавшиеся ни одного дня. Честных, невинных, умирающих и голодающих людей гэбисты волокли в Кресты, ради того, чтобы там они могли умереть скорей. Перед носом наступавших немцев в городе не прекращались аресты, казни и высылки десятков тысяч людей. Вместо организованной эвакуации населения, из города до самого закрытия блокадного кольца уходили составы с заключёнными.

Поэтесса Ольга Бергольц, чьи стихи, высеченные на мемориале Пискарёвского кладбища, мы взяли как эпиграфы, стала голосом блокадного Ленинграда. Даже это не спасло её престарелого отца-врача от ареста и высылки в Западную Сибирь прямо под носом наступавших немцев. Вся его вина была в том, что Бергольцы были обрусевшими немцами. Людей арестовывали лишь за национальность, религиозную принадлежность или социальное происхождение. В который раз гэбисты ходили по адресам книги «Весь Петербург» 1913 года, в надежде, что кто-то ещё уцелел по старым адресам.

В послесталинское время весь ужас блокады был благополучно сведён к нескольким символам — печкам-буржуйкам и самодельным лампам, когда коммунальное хозяйство перестало функционировать, к детским санкам, на которых отвозили в морг мертвецов. Буржуйки стали непременным атрибутом фильмов, книг и картин блокадного Ленинграда. А ведь, по свидетельству Розы Анатольевны, в самую страшную зиму 1942 года буржуйка была роскошью: «Никто у нас не имел возможности достать бочку, трубу или цемент, а потом уже и сил не имели… Во всём доме буржуйка была только в одной квартире, где жил райкомовский снабженец».

«Их имён благородных мы здесь перечислить не сможем».

С падением советской власти начала приоткрываться реальная картина. В открытом доступе появляется всё больше документов. Многое появилось в интернете. Документы во всей красе показывают гниль и ложь советской бюрократии, её самохвальство, межведомственную грызню, попытки свалить вину на других, а заслуги приписать себе, лицемерные эвфемизмы (голод называли не голодом, а дистрофией, истощением, проблемами питания).

Жертва «Ленинградской болезни»

Приходится согласиться с Анной Рид, что именно дети блокадников, те, которым сегодня за 60, наиболее ревностно защищают советскую версию истории. Сами блокадники были куда менее романтичны по отношению к пережитому. Проблема была в том, что они пережили настолько невозможную реальность, что сомневались, что их будут слушать.

«Но знай, внимающий этим камням: Никто не забыт и ничто не забыто».

Созданная два года назад Комиссия по борьбе с фальсификацией истории до сих пор оказалась лишь очередной пропагандистской кампанией. Исторические исследования в России пока не испытывают внешней цензуры. Нет запретных тем, связанных с блокадой Ленинграда. Анна Рид говорит, что в «Партархиве» довольно мало дел, к которым доступ исследователям ограничен. В основном это дела о коллаборационистах на оккупированной территории и дезертирах. Петербургских исследователей куда больше заботит хроническое отсутствие финансирования и эмиграция лучших студентов на Запад.

За пределами университетов и исследовательских институтов сусальная советская версия остаётся почти нетронутой. Анну Рид поразило отношение её молодых российских сотрудников, с которыми она разбирала дела о взяточничестве в системе распределения хлеба. «Я-то думала, что во время войны люди вели себя иначе, — сказала ей её сотрудница. — Теперь вижу, что везде то же самое». Книга критически относится к советской власти. Несомненно, там были просчёты, ошибки и откровенные преступления. Однако, возможно, без непоколебимой жестокости советской системы Ленинград мог бы и не выстоять, да и война могла быть проиграна.

Ликующий Ленинград. Блокада снята, 1944 год

Теперь Ленинград снова называется Санкт-Петербургом. Следы блокады видны, несмотря на отреставрированные в советское время дворцы и соборы, несмотря на евроремонты постсоветского времени. «Нет ничего удивительного, что русские привязаны к героической версии своей истории, — говорила Анна Рид в интервью. — Наши истории о «Битве за Британию» тоже не любят вспоминать о коллаборационистах на оккупированных Нормандских островах, о массовых грабежах во время немецких бомбардировок, об интернировании еврейских беженцев и антифашистов. Тем не менее, искреннее уважение памяти жертв блокады Ленинграда, где погиб каждый третий, означает правдивый рассказ их истории».

В кольце блокады

8 сентября 1941 года бойцы сводного милицейского отряда по приказу вышестоящего командования оставили Шлиссельбург. Этот день стал первым днем блокады Ленинграда.

Руководство ленинградской милиции уже достаточно четко представляло себе перспективу ухудшения криминогенной ситуации, но кошмарные реалии зимы 1941–1942 годов не мог представить никто.

Уже 18 июля 1941 года, через 26 дней после начала войны, правительство приняло постановление о переводе жителей Москвы, Ленинграда, Московской и Ленинградской областей на нормированное снабжение, т. е. ввело карточки. Уровень обеспечения населения продуктами питания продолжал сокращаться. «Хвосты» очередей с каждым днем становились все длиннее (до 2 тысяч человек) и беспокойнее, подогреваемые слухами. Люди занимали там место с 2–3 часов ночи. Даже бомбежка или артобстрел не могли заставить их покинуть свое место. Возле очередей вертелись карманники, мошенники и обычные грабители.

Милиционеры патрульно-постовой службы, сотрудники оперативных служб взяли под свой постоянный контроль 829 продовольственных магазинов. Возле одного из них сотрудники угрозыска во второй половине октября 1941 года выловили 17-летнюю Антонину Кириллову и ее 14-летнюю помощницу Веру Васильеву. У карманниц изъяли более сорока комплектов карточек. К сожалению, поиски владельцев этих карточек заняли куда больше времени, чем потребовалось для задержания двух несовершеннолетних негодяек.

Распространенным видом мошенничества этого времени стало выманивание карточек у доверчивых людей обещанием за небольшое вознаграждение купить хлеб без очереди. Естественно, ни карточек, ни хлеба эти люди не получали. Их, как правило, ждала голодная смерть. Раскрыть такие преступления было очень тяжело. Но и их раскрывали, а преступников судили по законам военного времени, хотя порою жертвы мошенников уже ничем не могли помочь следствию. Да и сами карточки были им уже не нужны…

20 ноября 1941 года в городе начался голодный кошмар. «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам» для выживания было недостаточно. Ленинградцы начали употреблять в пищу листья, коренья и прочие суррогаты.

Характерной приметой времени стало быстрое распространение «черного» рынка и спекуляции. На каждом из крупных рынков города (Клинском, Кузнечном, Октябрьском, Мальцевском и Сытном) ежедневно собирались более тысячи человек для приобретения продуктов.

Информационная сводка, адресованная секретарям Ленинградского горкома ВКП(б) от 26 ноября 1941 года сообщала: «Безнаказанно действуют на рынках Ленинграда спекулянты и перекупщики. За хлеб, жмыхи, за папиросы и вино они приобретают ценные вещи: верхнюю одежду, обувь, часы и т. п. На Мальцевском, Сенном, Сытном и других рынках люди выносят все шубы, пальто, сапоги, часы, дрова, печки „буржуйки“ и т. д.

Но за деньги никто ничего не продает. За мужское полупальто с меховым воротником просили буханку хлеба, зимняя меховая шапка продана за 200 граммов хлеба и 15 рублей наличными, за 400 граммов хлеба один купил кожаные перчатки, за глубокие резиновые галоши к валенкам просили килограмм хлеба или два килограмма дуранды, за две вязанки дров просили 300 граммов хлеба и т. д.

Многие становятся жертвами жуликов. Так, на днях одна женщина отдала две бутылки шампанского за 2 кг манной крупы. Но впоследствии оказалось, что вместо крупы ей всучили какой-то состав, из которого делается клей».

Борьба с карманниками, с лицами, вырывавшими сумки с хлебом у ослабевших людей, велась беспощадно. Типичным было дело некоего Ильина по кличке Гоха. Он орудовал в основном в очередях у магазинов Куйбышевского района. Карманник он был опытный, начал воровать чуть ли не с десяти лет, успел побывать в тюрьме. Воровал только с так называемым «тырщиком», который забирал у него краденое. Помогали ему, как правило, еще двое-трое пацанов-малолеток, отвлекавших внимание возмущенных людей и сотрудников милиции.

Отловил Гоху сотрудник угрозыска Сергей Иванович Чебатурин. Причем самым сложным был не столько сам процесс задержания, сколько вопрос спасения жизни карманника. Брать его пришлось подальше от очереди, которая запросто могла устроить самосуд. Такие факты имели место.

При задержании Гохи и обыске его комнаты оперативник нашел 14 комплектов краденых карточек и несколько сумок, явно отнятых у несчастных людей. Несколько человек, у которых преступник украл карточки, удалось установить. Их показания и решили судьбу Гохи-Ильина. Ну а карточки вернули потерпевшим.

Сыщик Чебатурин даже не был поощрен за раскрытие этого преступления. Это была обычная, по 18–20 часов в сутки рутинная работа сотрудников уголовного розыска, без отпусков и выходных.

Остался без награды и оперативник Александр Егорович Некрасов. В декабре 1941-го он, измученный дистрофией, еле передвигавший ноги от усталости, вступил в схватку с грабителем, отнявшим у 13-летней девочки хлебную карточку. Некрасов доставил задержанного в отделение, а карточку вернул девочке. Может быть, сегодня она, живая, ходит по улицам нашего города, радуется правнукам.

12 декабря 1941 года сотрудники уголовного розыска Виктор Павлович Бычков и Федор Михайлович Черенков прикрывали очередь за хлебом у булочной на углу улицы Восстания и Жуковского. Отсюда поступали сигналы об ограблениях «на рывок». Опытные оперативники четко просчитали варианты действий грабителей и время их появления у булочной.

Ждать пришлось недолго. Вскоре сыщики обратили внимание на трех мордастых молодцов, явно присматривающихся к тем, кто выходил из магазина. Они искали тех, кто получил несколько пайков.

Черников подошел к троице, потребовал документы. Бычков его надежно страховал.

Когда бандиты поняли, что милиционеров только двое, они кинулись на них с ножами. Но оперативники были хорошими боксерами и быстро «успокоили» всех троих.

Следствие было коротким. Ранее судимые Петров, Сморчков и Тында по приговору трибунала были расстреляны.

Нередко преступная цепочка от карманной кражи в очереди за хлебом вела к другому, более тяжкому преступлению. 30 марта 1942 года в очереди за хлебом у гражданки Безруковой украли три комплекта карточек. В тот же день из рук 12-летней девочки были вырваны сразу 7 комплектов карточек, принадлежавших семье Семеновых. Преступницу, ограбившую ребенка и укравшую карточки у Безруковой, удалось задержать. Ею оказалось некая Зинаида Лукина. Ей было чуть за двадцать, но она уже имела две судимости за воровство.

Незадолго до войны Лукина вышла из тюрьмы, ее прописали в Ленинграде. С началом блокады она вступила в сговор с продавцами булочной Волковым и Родионовым, которые отоваривали украденные воровкой карточки без очереди. Убедившись в надежности Лукиной, они стали доверять ей продажу излишков хлеба, которую умело создавали. Затем привлекли ее к еще более «ответственному делу» - к отовариванию фальшивых карточек, которые изготовляли некие Чиль и Кунин. Эти фальшивки были изъяты у Лукиной при обыске ее комнаты. Она сдала сообщников на первом же допросе… Всех их, включая Лукину, по решению трибунала расстреляли.

Главной бедой в борьбе с воровством, особенно зимой 1941–1942 года, было то, что заявители обращались в милицию очень поздно. Как правило, это были люди, которые неделями не покидали цехов своих заводов и еле держались на ногах от усталости и истощения.

Зимой 1942 года сотрудники уголовного розыска задержали в Выборгском районе шайку квартирных воров некоего Толмачева по кличке Седой. Все члены шайки имели бронь от фронта, поскольку работали на оборонных заводах, хотя и не на квалифицированных должностях. При обысках у них изъяли краденые вещи и воровской инструмент.

В мае 1942 года были задержаны некие Кузин, Горшуков и Евстафьев. Эта троица промышляла квартирными кражами, и довольно успешно, хотя и недолго. Выявить их помогли ленинградцы. Город уже приходил в себя после кошмарной зимы, и люди все активнее помогали милиции.

Особое возмущение горожан вызывала та категория квартирных воров, которая могла возникнуть только в особых условиях блокадного Ленинграда. Речь идет о работниках коммунальных служб. Они внесли в оборону города неоценимый, а главное практически не изученный вклад, сохранив тысячи человеческих жизней. Но в семье не без урода. Некто Антонников, управдом дома № 23 по улице Войтика, зимой 1942 года обворовал практически все вверенные ему квартиры.

Таким же бессовестным человеком оказался и управдом Прокофьев. Он прописал сам себя в отдельную квартиру, набил ее дорогими сервизами, коврами, изделиями из хрусталя. Заодно прикарманил большую сумму денег, которую жильцы собрали в фонд обороны родного города.

Пожалуй, самым шумным делом коммунальных работников стал арест группы дворников, обслуживавших дома командного состава Балтийского флота. Трое суток сотрудники угрозыска и служебно-розыскная собака по кличке Султан терпеливо сидели в засаде. Квартирных воров взяли с поличным. Они оказались дворниками, обслуживающими эти дома.

Про Султана стоит сказать особо. Это, скорее всего, единственная собака, пережившая все 900 дней блокады. Ее проводник, Петр Серапионович Бушмин, считался дрессировщиком от Бога. Неслучайно на счету «четвероногого Шерлока Холмса» было более 1200 задержанных преступников, а стоимость возвращенных вещей составила более 2 милллионов рублей.

Когда Султан ослабел во время блокады настолько, что не смог больше работать, Бушмин рассказал об этом товарищам, и они в течение недели (!) отдавали свой ужин изголодавшейся собаке. За спасение жизни лучшей овчарки руководство уголовного розыска объявило проводникам благодарность и наградило их почетными грамотами. Султан и его «коллега» Дуглас за время блокады проработали 1987 следов скрывшихся уголовных преступников, задержали 681 вора и грабителя.

В первые месяцы Великой Отечественной войны 82 служебные собаки были направлены в армию для выполнения боевых заданий. В уголовном розыске блокадного Ленинграда собаки работали почти ежедневно, под обстрелами и бомбежками, в лютый мороз, голодные.

Уже после войны дважды раненный преступниками Султан стал плохо видеть. Были предложения его усыпить. Но начальник ленинградской милиции И. В. Соловьев приказал оставить его на довольствии до естественной смерти. Похоронен Султан в питомнике. Его чучело вместе с фотографией хозяина П. Бушмина было помещено в Музей истории Краснознаменной ленинградской милиции.

20 ноября 1941 года в Ленинграде начался продовольственный кризис. Голод четко поделил людей на людей и нелюдей. В промерзших коммунальных квартирах порою разыгрывались такие человеческие трагедии, что не могли присниться нормальному человеку в самом кошмарном сне.

В декабре по городу прокатилась волна убийств, как правило, с целью завладения продовольственными карточками.

Телефонистка одного из почтовых отделений Масленникова убила… свою мать. На это преступление ее толкнул голод.

73-летнюю Макарскую убил ее сосед - грузчик Слаин. Тоже человек не первой молодости. Едва он успел засунуть в карман карточки жертвы, как в квартиру вошла почтальон. Испуганный Слаин набросился на нее. Но руки, ослабленные голодом, не смогли убить нежелательного свидетеля. Почтальон вырвалась из рук обезумевшего Слаина и дошла до отделения милиции… Слаин даже не пытался скрыться.

Увеличение количества тяжких преступлений, в том числе убийств, не могло не встревожить руководство города, командование Ленинградским фронтом, контрразведка которого активно сотрудничала с милицией, и, естественно, саму милицию. Ни «Дорога жизни» через Ладожское озеро, ни постоянный выезд людей в эвакуацию, а следовательно, пусть и незначительное, но сокращение потребления продуктов питания не могли решить проблем. Хлеб - вот главный источник стабилизации криминогенной обстановки в Ленинграде. К сожалению, незначительная прибавка пайка, которая была произведена 25 декабря 1941 года, не смогла решить проблему.

Продолжала ухудшаться и криминогенная ситуация. И усложняли ее не несчастные, полубезумные от голода люди - в городе поднимал голову профессиональный бандитизм. Первый тревожный сигнал прозвучал еще в октябре 1941 года. Еще бегали по городу трамваи, работали уличные телефоны-автоматы, в дома подавалась электроэнергия…

Женщины из дружины МПВО (местной противовоздушной обороны), носившие воду в пожарные бочки, обнаружили в одной из них большой пакет, перевязанной шпагатом. Естественно, дружинницы вскрыли его и ахнули… Перед ними был кусок мужского тела. Страшную находку тут же отнесли в 5 отделение милиции.

В тот же день в трамваях разных маршрутов стали находить пакеты с отрубленными конечностями и, наконец, с головой человека. Лицо убитого было до неузнаваемости изуродовано - скорее всего, обухом того самого топора, которым убийца расчленил свою жертву.

Найденные останки поступили в морг больницы имени В. В. Куйбышева, где ими занялись криминалисты. Их вывод был однозначен: содержимое пакетов - останки одного и того же человека. Он был убит ударом по голове тяжелым тупым предметом, после чего был расчленен, куски трупа упакованы и разбросаны в разных частях города. Но чтобы для этого использовался городской трамвай - такого не могли припомнить даже ветераны, хотя в криминальной хронике случалось всякое.

Главное - убитый был молод, чуть-чуть за тридцать, носил ортопедическую обувь и поэтому не был в армии. Скорее всего, он был служащим, о чем говорили его руки. С пальцев рук тут же сняли отпечатки.

Дело было поручено опытному оперативнику Николаю Павловичу Никитину. Он попросил криминалистов сделать все возможное для того, чтобы восстановить лицо. Это было необходимо для идентификации личности по фотографии и для опознания покойного родственниками и знакомыми. А сам Никитин принялся изучать упаковку.

Вместе с товарищами они сделали вывод, что труп упаковывался в комнате, где не так давно был сделан ремонт, поскольку главной оберткой были обои одного и того же цвета. Кроме того, среди обертки были обнаружены газеты, на одной из которых стояла цифра «4» - это означало, убийца или убитый жили в доме или в квартире номер 4. Но если представить, сколько в Ленинграде домов и квартир с номером 4… Задача была невероятно сложной.

Впрочем, имелась еще одна улика - шпагат, которым были перевязаны пакеты. Всё говорило о том, что у убийцы был большой моток этого шпагата.

И все же цифра «4» на газете стала первой отправной точкой к раскрытию преступления.

Никитин начал с дежурной части Управления милиции, где едва ли не с первого дня существования милиции аккуратно и педантично велся журнал учета без вести пропавших. Именно в журнале он и нашел информацию, что из квартиры № 4 ушел на работу и не вернулся домой инженер Розенблат. Подняв в адресном бюро его данные, Никитин почти на сто процентов стал уверен, что именно этот человек был жертвой убийцы.

Вместе с сотрудниками он поехал на квартиру к инженеру. Быстро нашли понятых, вскрыли комнату. В ходе осмотра нашли недавнюю, предвоенную фотографию Розенблата, изъяли две чашки, чайник и прочие вещи, где могли остаться отпечатки пальцев. Криминалист снял на дактопленку обнаруженные отпечатки пальцев на мебели.

Через несколько часов заключение экспертизы было готово. Дактилоскописты выявили следы пальцев рук не только хозяина комнаты, но и его гостя. Им оказался некий Горецкий, который был хорошо известен как опытный мошенник. Судимость у него была погашена, а в армию его не призвали по состоянию здоровья. Правда, он мог вступить в ополчение, но уголовники воевать не стремились.

Никитин с товарищами отправились к Горецкому домой. Как только открыли дверь в его комнату, сразу поняли, что вышли на убийцу. Обои в квартире были точно такими же, как и те, в которые были упакованы куски трупа. К тому же на кухне был найден моток шпагата, от которого убийца отрезал куски для перевязки пакетов. Эксперты-криминалисты это подтвердили.

Во время обыска нашли ортопедические ботинки. Специалисты-ортопеды подтвердили, что они принадлежали убитому Розенблату. На диване нашли следы крови - именно здесь, на диване, инженер получил смертельный удар по голове.

Словом, улик было предостаточно. Дело оставалось за Горецким. Но он исчез. Вот когда пришлось побегать Николаю Павловичу и его подчиненным - по старым уголовным делам они установили почти все связи преступника, а это были в основном женщины, так как Горецкий отличался весьма любвеобильным характером. У одной из его зазноб и нашли убийцу. Он рассказал всё.

Розенблат и Горецкий случайно разговорились в трамвае. Преступник пообещал продать Розенблату излишки продуктов, поскольку он якобы уезжал в эвакуацию и ему были нужны деньги. Естественно, продать продукты он собирался по ценам «черного» рынка.

Сначала они заехали к инженеру за деньгами и сумками для продуктов, потом поехали к Горецкому, в квартире которого в этот время никого не было. Там Горецкий и убил Розенблата, расчленил его труп и остался ждать фашистов. Война все спишет, надеялся он…

Дело об убийстве Розенблата вошло в учебники криминалистики. Ведь ленинградские специалисты сделали невозможное - в условиях блокады, когда каждый кадр фотопленки берегли, как последний патрон, Владимир Федорович Андреев, Алексей Петрович Гвоздарев и их товарищи сумели восстановить обезображенное лицо убитого так, что его смогли опознать по фотографии сослуживцы.

За успешное раскрытие этого тяжкого преступления Н. П. Никитин и его сослуживцы были поощрены приказом начальника Управления милиции от 5 декабря 1941 года. По традиции того времени всем была объявлена благодарность и выдана половина денежного оклада…

Поздним декабрьским вечером 1942 года на углу Хрустальной и Смоляной улиц прохожие обнаружили в снегу чемодан, в котором находились куски человеческого тела. Опергруппу по раскрытию этого преступления возглавил заместитель начальника 1 отдела уголовного розыска Борис Николаевич Елшин. Оперативники быстро установили, что убитой является работница завода «Большевик» П. Ф. Гуляева, которая уже три недели числилась без вести пропавшей.

Выяснилось, что, помимо Гуляевой, длительное время не выходят на работу еще четыре женщины - обычные работницы, солдатки, безотказные в работе. Во время опросов кто-то вспомнил, что охранник Волков и его друг Иван Пройдаков предлагали одной из этих женщин переночевать у него в комнате.

Пройдакова задержали. В его комнате провели тщательный обыск и нашли часть вещей убитых женщин, топор, которым преступник убивал свои жертвы, следы крови.

Схема преступления была простой. Женщине, как правило одинокой и живущей далеко от завода, предлагалось отдохнуть в пустой комнате находящегося на работе Пройдакова. Дождавшись, когда она крепко засыпала, Пройдаков бросал пост, шел домой и убивал жертву. Потом расчленял труп и разносил куски по окрестностям. Вещи продавал на толкучках, хотя выручка от такой торговли была мизерной.

Но основной контингент бандитов составляли дезертиры из Красной Армии. Как правило, они имели криминальное прошлое и отличались трусостью. Для людей с неустойчивой психикой поражения Красной Армии летом 1941 года стали тяжелым стрессом, который подавлял их волю и нередко вел к непредсказуемым поступкам.

В 1943 году, уже после прорыва блокады, сотрудниками милиции был задержан некий Шолохов. У него изъяли автомат, с которым он бежал из части. В ходе следствия выяснилось, что он уже дважды (!) бежал из штрафной роты. Оставалось только удивляться удачливости этого прохвоста. В то время все еще действовал приказ № 227 (называемый в народе «Ни шагу назад!»), и трибуналы были беспощадны к дезертирам.

В Ленинграде однофамилец великого писателя жил за счет грабежей и квартирных краж. Задержал его обычный милицейский патруль. Милиционеры с винтовками, голодные и усталые, вступили в схватку с вооруженным автоматом бандитом… В третий раз трибунал воздал ему по заслугам.

Как уже отмечалось, бандитизм в блокадном Ленинграде имел свою специфику и резко отличался от бандитизма времени НЭПа. Шайки были малочисленны, в них, как правило, отсутствовала элементарная дисциплина, практически не соблюдались правила конспирации, но бандиты отличались кровожадностью и презрением к человеческой жизни.

Разгул бандитизма мог привести к полной деморализации населения, потере контроля над экономической и криминогенной ситуацией в городе. Поэтому на ликвидацию бандитизма были направлены основные усилия уголовного розыска.

Еще до войны молодые недоросли Изъюров и Таскаев не ладили с законом. Но пришла война, и они попали в армию. Удивительная вещь: таким почему-то нередко везло на фронте. Они служили под Тихвином, где после осенне-зимних боев 1941–1942 годов было относительно спокойно. Но 23 августа 1942 года негодяи, забрав оружие, сбежали из части и через пару часов напали на супругов Дедюхиных. Мужа застрелили, жену зверски избили, забрали немного продуктов и несколько десятков рублей.

29 августа убили из засады двух офицеров Красной Армии, забрали у них пистолеты, часы, документы.

5 сентября они напали на председателя совета Ильинского. Тот сумел вырваться из рук бандитов и известил ближайшую милицейскую заставу. Старший лейтенант милиции Михайлов поднял по тревоге своих бойцов. Помогли и командиры ближайших частей. Было ясно, что бандиты идут к линии фронта, а документы и оружие убитых ими офицеров будут своеобразным подарком фашистам. Они шли, уверенные, что им никто не помешает. Но напоролись на засаду, поставленную Михайловым, пытались отстреливаться, но были взяты живыми.

В августе 1943 года сотрудники ленинградского угрозыска задержали трех бандитов, совершивших убийство жительницы Всеволожска. Сама женщина бандитов не интересовала - убили, чтобы не мешала. Им нужна была ее корова, которую они тут же забили, освежевали, забросили мясо в кузов полуторки и укатили.

На место происшествия пешком (!) пришли сотрудники милиции. Опросив соседей и свидетелей, они сумели установить номер машины. Приметы сообщили во все отделения милиции. И оперативникам повезло. Полуторку обнаружили на Лахтинской улице - она стояла у дома некой Антуфьевой.

Оперативники, беседовавшие с нею, быстро поняли, что дамочка что-то недоговаривает. Соседи видели, как к ней приезжали военные, как заносили в дом куски мяса, которые потом нашли в погребе. А в кузове сыщики полуторки заметили следы крови.

В конце концов Антуфьева сказала главное: гости придут за машиной через два дня.

В доме оставили засаду. Преступников взяли грамотно: без стрельбы, не привлекая внимания посторонних. У них изъяли револьвер наган, пистолет ТТ, автомат ППШ, крупную сумму денег и листовки-пропуска в фашистский плен.

В полевой сумке одного из бандитов нашли бланки различных воинских частей и несколько печатей. По фальшивым продовольственным аттестатам преступники неоднократно получали со складов продукты питания, которые меняли на рынках Ленинграда на водку и золотые изделия.

Цепочка потянулась к двум уборщицам штаба одного из крупных войсковых соединений, защищавших Ленинград. На допросах бандиты легко сдали своих дам-сообщниц, с которыми совсем недавно пили ворованную водку.

По этим же бланкам преступники ухитрились получить в воинских частях два грузовика, два мотоцикла и горючее, что и позволяло им быстро скрываться с места совершенного преступления. Милиция же имела в то время один вид «транспорта» - собственные ноги. Во многом именно поэтому преступники смогли больше года скрываться и совершать преступления.

Только за первых два блокадных года милиционеры Ленинграда совместно с сотрудниками контрразведки Ленфронта изъяли у преступников 292 винтовки, 240 пистолетов и револьверов, 213 кг взрывчатки, сотни патронов, 17 автоматов.

Порой на милицию, в том числе на уголовный розыск, возлагались, казалось бы, совершенно не совместимые с их родом занятий функции.

В апреле 1942 года чекисты передали командующему Ленфронтом выпущенную в Берлине газету со статьей «Ленинград - город мертвых». Многочисленные фотографии, иллюстрирующие статью, изображали сплошные развалины.

«Ложь нужно разоблачить», - сказал командующий. Было дано указание составить две футбольные команды и провести между ними матч, чтобы показать, что Ленинград живет и сражается.

Вскоре была сформирована сборная команда из футболистов-армейцев и команда «Динамо» - из чекистов, сотрудников милиции и уголовного розыска.

Матч состоялся 6 мая 1942 года. В двенадцать часов на поле вышел судья, по его свистку обе команды вышли на футбольное поле. Трибуны приветствовали спортсменов громом аплодисментов. Судья предупредил, что оба тайма будут проведены без перерыва.

Первый удар по мячу достался военным. Игра началась. Динамовцы играли целеустремленней и выкладывались до предела. Встреча закончилась их убедительной победой со счетом 7: 3. В этом матче принимали участие такие мастера кожаного мяча, как В. Набутов, Г. Московцев, А. Алов, А. Федоров, В. Федоров, Т. Шорец, К. Сазонов, Б. Орешкин, А. Викторов.

На следующий день мощные репродукторы были установлены на пяти участках передовых позиций. В течение 90 минут передавался репортаж о футбольном матче, записанный на пленку. Гитлеровцы обрушили сотни снарядов на стадион, чтобы уничтожить футболистов, заглушить трансляцию. Но снаряды только попортили футбольное поле и разрушили несколько рядов скамеек: со вчерашнего дня на стадионе не было ни одного человека…

Начало блокады Британцы не достигли большого успеха в деле захвата германских торговых судов и использования их для нужд собственного военного хозяйства. Во время судетского кризиса была сделана попытка через соответствующие пароходства передавать торговым судам