Ма-рия За-ха-ров-на Фе-ди-на ро-ди-лась в се-ле Го-лет-ко-ве Ела-тем-ско-го уез-да Там-бов-ской гу-бер-нии. Впо-след-ствии ее спра-ши-ва-ли, по-че-му она на-зы-ва-ет-ся Ива-нов-на. «Это мы все, бла-жен-ные, Ива-нов-ны по Иоан-ну Пред-те-че», - от-ве-ча-ла она.

Ро-ди-те-ли ее, За-хар и Пе-ла-гея Фе-ди-ны, умер-ли, ко-гда ей ед-ва ми-ну-ло три-на-дцать лет. Пер-вым умер отец. По-сле смер-ти му-жа Пе-ла-гея по-се-ли-лась с Ма-шей в се-мье стар-ше-го сы-на. Но здесь им не бы-ло жи-тья от невест-ки, и они пе-ре-се-ли-лись в бань-ку. Ма-рия с дет-ства от-ли-ча-лась бес-по-кой-ным ха-рак-те-ром и мно-ги-ми стран-но-стя-ми, ча-сто хо-ди-ла в цер-ковь, бы-ла мол-ча-ли-ва и оди-но-ка, ни-ко-гда ни с кем не иг-ра-ла, не ве-се-ли-лась, не за-ни-ма-лась на-ря-да-ми, все-гда бы-ла оде-та в рва-ное, кем-ни-будь бро-шен-ное пла-тье.

Гос-подь осо-бен-но о ней про-мыш-лял, зная ее бу-ду-щую рев-ность по Бо-гу, и она ча-сто во вре-мя ра-бот ви-де-ла пе-ред гла-за-ми Се-ра-фи-мо-Ди-ве-ев-ский мо-на-стырь, хо-тя там ни-ко-гда не бы-ва-ла.

Через год по смер-ти от-ца умер-ла мать. Тут ей со-всем жи-тья не ста-ло от род-ных.

Од-на-жды ле-том несколь-ко жен-щин и де-ву-шек со-бра-лись ид-ти в Са-ров, Ма-рия от-про-си-лась пой-ти с ни-ми. До-мой она уже не вер-ну-лась. Не имея по-сто-ян-но-го при-ста-ни-ща, она стран-ство-ва-ла меж-ду Са-ро-вом, Ди-ве-е-вом и Ар-да-то-вом - го-лод-ная, по-лу-на-гая, го-ни-мая.

Хо-ди-ла она, не раз-би-рая по-го-ды, зи-мой и ле-том, в сту-жу и жа-ру, в по-лую во-ду и в дожд-ли-вую осень оди-на-ко-во - в лап-тях, ча-сто рва-ных, без онуч. Од-на-жды шла в Са-ров на Страст-ной неде-ле в са-мую рас-пу-ти-цу по ко-ле-но в во-де, пе-ре-ме-шан-ной с гря-зью и сне-гом; ее на-гнал му-жик на те-ле-ге, по-жа-лел и по-звал под-вез-ти, она от-ка-за-лась. Ле-том Ма-рия, ви-ди-мо, жи-ла в ле-су, по-то-му что, ко-гда она при-хо-ди-ла в Ди-ве-е-во, то те-ло ее бы-ло сплошь усе-я-но кле-ща-ми, и мно-гие из ра-нок уже на-ры-ва-ли.

Ча-ще все-го бы-ва-ла она в Се-ра-фи-мо-Ди-ве-ев-ском мо-на-сты-ре; неко-то-рые сест-ры лю-би-ли ее, чув-ствуя в ней необык-но-вен-но-го че-ло-ве-ка; да-ва-ли чи-стую и креп-кую одеж-ду вме-сто лох-мо-тьев, но через несколь-ко дней Ма-рия вновь при-хо-ди-ла во всем рва-ном и гряз-ном, ис-ку-сан-ная со-ба-ка-ми и по-би-тая злы-ми людь-ми. Иные мо-на-хи-ни не по-ни-ма-ли ее по-дви-га, не лю-би-ли и гна-ли, хо-ди-ли жа-ло-вать-ся на нее уряд-ни-ку, чтобы он дан-ной ему вла-стью осво-бо-дил их от этой «ни-щен-ки», вши-вой и гру-бой. Уряд-ник ее за-би-рал, но сде-лать ни-че-го не мог, по-то-му как она пред-став-ля-лась со-вер-шен-ной ду-роч-кой, и он от-пус-кал ее. Ма-рия сно-ва шла к лю-дям и ча-сто, как бы ру-га-ясь, об-ли-ча-ла их в тай-ных гре-хах, за что мно-гие осо-бен-но ее не лю-би-ли.

Ни-кто ни-ко-гда не слы-хал от нее ни жа-ло-бы, ни сто-на, ни уны-ния, ни раз-дра-жи-тель-но-сти или се-то-ва-ния на че-ло-ве-че-скую неспра-вед-ли-вость. И Сам Гос-подь за ее бо-го-угод-ную жизнь и ве-ли-чай-шее сми-ре-ние и тер-пе-ние про-сла-вил ее сре-ди жи-те-лей. На-ча-ли они за-ме-чать: что она ска-жет или о чем пре-ду-пре-дит, то сбы-ва-ет-ся, и у ко-го оста-но-вит-ся, те по-лу-ча-ют бла-го-дать от Бо-га.

У од-ной жен-щи-ны, Пе-ла-геи, бы-ло две-на-дцать де-тей, и все они уми-ра-ли в воз-расте до пя-ти лет. В пер-вые го-ды ее за-му-же-ства, ко-гда у нее умер-ло двое де-тей, Ма-рия Ива-нов-на при-шла к ним в се-ло, по-до-шла к ок-нам ее до-ма и за-пе-ла: «Ку-роч-ка-мох-но-нож-ка, на-ро-ди де-тей немнож-ко».

Окру-жив-шие ее жен-щи-ны го-во-рят ей:

У нее нет со-всем де-тей.

А она им от-ве-ча-ет:

Нет, у нее мно-го.

Они на-ста-и-ва-ют на сво-ем:

Да нет у ней ни-ко-го.

То-гда Ма-рия Ива-нов-на им по-яс-ни-ла:

У Гос-по-да ме-ста мно-го.

Од-на-жды го-во-рит она од-ной жен-щине:

Сту-пай, сту-пай ско-рее, Ну-ча-ро-во го-рит.

А жен-щи-на бы-ла из Ру-за-но-ва. При-шла в Ру-за-но-во, все на ме-сте, ни-че-го не слу-чи-лось; вста-ла в недо-уме-нии, а в это вре-мя за-кри-ча-ли: «Го-рим». И все Ру-за-но-во вы-го-ре-ло с кон-ца до кон-ца.

Ду-хов-ное окорм-ле-ние Ма-рия Ива-нов-на по-лу-ча-ла у бла-жен-ной Прас-ко-вьи Ива-нов-ны, с ко-то-рой при-хо-ди-ла со-ве-то-вать-ся. Са-ма Прас-ко-вья Ива-нов-на, пред-чув-ствуя кон-чи-ну, го-во-ри-ла близ-ким: «Я еще си-жу за ста-ном, а дру-гая уже сну-ет, она еще хо-дит, а по-том ся-дет», - а Ма-рии Ива-новне, бла-го-сло-вив ее остать-ся в мо-на-сты-ре, ска-за-ла: «Толь-ко в мое крес-ло не са-дись» (В кел-лии бла-жен-ной Па-ши Ма-рия Ива-нов-на про-жи-ла все-го два го-да).

В са-мый день смер-ти бла-жен-ной Па-шень-ки Са-ров-ской вы-шло у Ма-рии Ива-нов-ны неболь-шое ис-ку-ше-ние. Раз-до-са-до-ван-ные ее стран-но-стя-ми, мо-на-хи-ни вы-гна-ли ее из мо-на-сты-ря, не велев во-все сю-да яв-лять-ся, а ина-че они при-бег-нут к по-мо-щи по-ли-ции.

Ни-че-го на это не ска-за-ла бла-жен-ная, по-вер-ну-лась и ушла.

Пе-ред вне-се-ни-ем в цер-ковь гро-ба с те-лом бла-жен-ной Па-ши в мо-на-стырь при-е-хал кре-стья-нин и го-во-рит:

Ка-кую ра-бу Бо-жию про-гна-ли вы из мо-на-сты-ря, она мне сей-час всю мою жизнь ска-за-ла и все мои гре-хи. Вер-ни-те ее в мо-на-стырь, ина-че по-те-ря-е-те на-все-гда.

За Ма-ри-ей Ива-нов-ной тот-час от-пра-ви-ли по-сыль-ных. Она се-бя не за-ста-ви-ла ждать и вер-ну-лась в мо-на-стырь в то вре-мя, ко-гда Прас-ко-вья Ива-нов-на ле-жа-ла в гро-бу в церк-ви. Бла-жен-ная во-шла и, обо-ро-тясь к стар-шей риз-ни-чей мо-на-хине Зи-но-вии, ска-за-ла:

Ты ме-ня, смот-ри, так же по-ло-жи, вот как Па-шу.

Та рас-сер-ди-лась на нее, как она сме-ет се-бя срав-ни-вать с Па-шей, и дерз-ко ей на это от-ве-ти-ла.

Ма-рия Ива-нов-на ни-че-го не ска-за-ла.

С тех пор она окон-ча-тель-но по-се-ли-лась в Ди-ве-е-ве. Сна-ча-ла она жи-ла у мо-на-хи-ни Ма-рии, а за-тем игу-ме-ния да-ла ей от-дель-ную ком-на-ту. Ком-на-та бы-ла хо-лод-ная и сы-рая, осо-бен-но по-лом, в ней бла-жен-ная про-жи-ла по-чти во-семь лет; здесь она окон-ча-тель-но ли-ши-лась ног и при-об-ре-ла силь-ней-ший рев-ма-тизм во всем те-ле.

По-чти с пер-во-го го-да ее жиз-ни в мо-на-сты-ре к ней в по-слуш-ни-цы при-ста-ви-ли Па-шу (в мо-на-ше-стве До-ро-фею), ко-то-рая по-на-ча-лу не лю-би-ла Ма-рию Ива-нов-ну и по-шла к ней слу-жить за по-слу-ша-ние. Ма-рия же Ива-нов-на еще преж-де го-во-ри-ла, что к ней слу-жить при-ве-дут Па-шу.

Силь-но скор-бе-ла Па-ша, ви-дя, как по-сте-пен-но Ма-рия Ива-нов-на на-жи-ва-ет му-чи-тель-ную бо-лезнь и ли-ша-ет-ся ног, но сде-лать ни-че-го не мог-ла.

Лишь то-гда, ко-гда на-ро-ду, при-хо-дя-ще-го к бла-жен-ной, ста-ло столь-ко, что невоз-мож-но бы-ло по-ме-стить-ся в тес-ной ком-на-те, игу-ме-ния раз-ре-ши-ла пе-ре-ве-сти ее в до-мик Па-ши Са-ров-ской.

До-мик этот сто-ял у са-мых во-рот, и со-вет-ские вла-сти, ви-дя боль-шое сте-че-ние лю-дей, воз-двиг-ли го-не-ние на бла-жен-ную, так что в кон-це кон-цов ее пе-ре-ве-ли в от-дель-ную ком-на-ту при бо-га-дельне, где она про-жи-ла до за-кры-тия мо-на-сты-ря.

Бла-жен-ная Ма-рия Ива-нов-на го-во-ри-ла быст-ро и мно-го, ино-гда очень склад-но и да-же сти-ха-ми и силь-но ру-га-лась, в осо-бен-но-сти по-сле 1917 го-да. Она так ру-га-лась, что мо-на-хи-ни, чтобы не слы-шать, вы-хо-ди-ли на ули-цу. Ке-лей-ни-ца Прас-ко-вьи Ива-нов-ны Ду-ня как-то спро-си-ла ее:

Ма-рия Ива-нов-на, по-че-му ты так ру-га-ешь-ся. Ма-мень-ка так не ру-га-лась.
- Хо-ро-шо ей бы-ло бла-жить при Ни-ко-лае, а по-бла-жи-ка при со-вет-ской вла-сти.

Не до-воль-но бы-ло бла-жен-ной по-дви-гов преды-ду-щей ски-таль-че-ской жиз-ни, бо-лез-ней, мо-лит-вы, при-е-ма на-ро-да. Од-на-жды по-слуш-ни-ца Ма-рии Ива-нов-ны мать До-ро-фея ушла в кла-до-вую за мо-ло-ком, до-воль-но да-ле-ко от ке-льи ста-ри-цы, а са-мо-вар го-ря-чий по-да-ла на стол. Воз-вра-ща-ет-ся и слы-шит неисто-вый крик Ма-рии Ива-нов-ны: «Ка-ра-ул!»

Рас-те-рян-ная по-слуш-ни-ца сна-ча-ла ни-че-го не по-ня-ла, а по-том так и осе-ла от ужа-са. Ма-рия Ива-нов-на в ее от-сут-ствие ре-ши-ла на-лить се-бе чаю и от-кры-ла кран, а за-вер-нуть не су-ме-ла, и во-да ли-лась ей в ко-ле-ни до при-хо-да ма-те-ри До-ро-феи. Об-ва-ри-лась она до ко-стей, сна-ча-ла весь пе-ред и но-ги, а меж-ду ног все сплошь по-кры-лось вол-ды-ря-ми, по-том про-рва-лось и на-ча-ло мок-нуть.

Слу-чи-лось это в са-мую жа-ру, в июне ме-ся-це. До-ро-фея бо-я-лась, что в ого-лен-ном и неза-жи-ва-ю-щем мя-се за-ве-дут-ся чер-ви, но Гос-подь хра-нил Свою из-бран-ни-цу, и ка-ким чу-дом она по-пра-ви-лась, зна-ет толь-ко Бог. Не вста-вая с по-сте-ли, она мо-чи-лась под се-бя, все у ней пре-ло, ле-жа-ла она без кле-ен-ки, под-ни-мать ее и пе-ре-ме-нять под ней бы-ло труд-но, и все же она вы-здо-ро-ве-ла.

В дру-гой раз до из-не-мо-же-ния уста-ла До-ро-фея, всю ночь под-ни-мая Ма-рию Ива-нов-ну и все на ми-ну-точ-ку; под утро до та-кой сте-пе-ни она осла-бе-ла, что го-во-рит: «Как хо-чешь, Ма-рия Ива-нов-на, не мо-гу встать, что хо-чешь де-лай».

Ма-рия Ива-нов-на при-тих-ла, и вдруг про-сы-па-ет-ся До-ро-фея от страш-но-го гро-хо-та: бла-жен-ная са-ма ре-ши-ла слезть, да не в ту сто-ро-ну под-ня-лась в тем-но-те, упа-ла ру-кой на стол и сло-ма-ла ее в ки-сти. Кри-ча-ла: «Ка-ра-ул!», но не за-хо-те-ла при-звать док-то-ра за-вя-зать ру-ку в лу-бок, а по-ло-жи-ла ее на по-душ-ку и про-ле-жа-ла шесть ме-ся-цев в од-ном по-ло-же-нии, не вста-вая и не по-во-ра-чи-ва-ясь. Опять мо-чи-лась под се-бя, по-то-му что мно-го пи-ла и по-чти ни-че-го не ела. Сде-ла-лись у нее про-леж-ни та-кие, что ого-ли-лись ко-сти и мя-со ви-се-ло кло-чья-ми. И опять все му-че-ния пе-ре-нес-ла Ма-рия Ива-нов-на без-ро-пот-но, и толь-ко через пол-го-да ру-ка на-ча-ла срас-тать-ся и срос-лась непра-виль-но, что вид-но на неко-то-рых фо-то-гра-фи-ях.

Од-на-жды мать До-ро-фея за-хо-те-ла по-счи-тать, сколь-ко раз Ма-рия Ива-нов-на под-ни-ма-ет-ся за ночь. Для это-го она по-ло-жи-ла до-щеч-ку и мел, еще с ве-че-ра по-ста-ви-ла первую па-лоч-ку и лег-ла спать, ни-че-го о сво-ем за-мыс-ле не ска-зав бла-жен-ной.

Под утро она просну-лась и уди-ви-лась, что это Ма-рия Ива-нов-на не вста-ет и ее не зо-вет. По-до-шла к ней, а она не спит, сме-ет-ся и вся ле-жит, как в бо-ло-те, по во-рот об-мо-чив-шись, и го-во-рит:

Вот я ни ра-зу не вста-ла.

Мать До-ро-фея упа-ла бла-жен-ной в но-ги:

Про-сти ме-ня, Хри-ста ра-ди, ма-муш-ка, ни-ко-гда боль-ше не бу-ду счи-тать и лю-бо-пыт-ство-вать о те-бе и о тво-их де-лах.

Тех, кто жил с Ма-ри-ей Ива-нов-ной, она при-уча-ла к по-дви-гу, и за по-слу-ша-ние и за мо-лит-вы бла-жен-ной по-двиг ста-но-вил-ся по-силь-ным. Так, ма-те-ри До-ро-фее бла-жен-ная не да-ва-ла спать, кро-ме как на од-ном бо-ку, и ес-ли та ло-жи-лась на дру-гой бок, она на нее кри-ча-ла. Са-ма Ма-рия Ива-нов-на рас-щи-пы-ва-ла у се-бя ме-сто на но-ге до кро-ви и не да-ва-ла ему за-жи-вать.

Ис-тин-ная по-движ-ни-ца и бо-го-угод-ный че-ло-век, она име-ла дар ис-це-ле-ния и про-зор-ли-во-сти.

Ис-це-ли-ла жен-щине по име-ни Еле-на глаз, по-ма-зав его мас-лом из лам-па-ды.

У од-ной мо-на-хи-ни бы-ла эк-зе-ма на ру-ках. Три го-да ее ле-чи-ли луч-шие док-то-ра в Москве и в Ниж-нем - не бы-ло улуч-ше-ния. Все ру-ки по-кры-лись ра-на-ми. Ею овла-де-ло та-кое уны-ние, что она хо-те-ла уже ухо-дить из мо-на-сты-ря. Она по-шла к Ма-рии Ива-новне. Та пред-ло-жи-ла по-ма-зать мас-лом из лам-па-ды; мо-на-хи-ня ис-пу-га-лась, по-то-му что вра-чи за-пре-ти-ли ка-сать-ся ру-ка-ми мас-ла и во-ды. Но за ве-ру к бла-жен-ной со-гла-си-лась, и по-сле двух раз с ко-жи ис-чез-ли и са-мые сле-ды от ран.

При-шел од-на-жды к Ма-рии Ива-новне му-жи-чок - в от-ча-я-нии, как те-перь жить, ра-зо-ри-ли вко-нец. Она го-во-рит: «Ставь мас-ло-бой-ку». Он по-слу-шал-ся, за-нял-ся этим де-лом и по-пра-вил свои де-ла.

О Ни-же-го-род-ском ар-хи-епи-ско-пе Ев-до-ки-ме (Ме-ще-ря-ко-ве), об-нов-лен-це, бла-жен-ная еще до его от-ступ-ни-че-ства го-во-ри-ла:

Крас-ная све-ча, крас-ный ар-хи-ерей.

И да-же пес-ню о нем сло-жи-ла: «Как по ули-це по на-шей Ев-до-ким идет с Па-ра-шей, пор-ты си-ние ху-дые, но-ги длин-ные срам-ные».

Один вла-ды-ка ре-шил зай-ти к бла-жен-ной из лю-бо-пыт-ства, не ве-ря в ее про-зор-ли-вость. Толь-ко он со-брал-ся вой-ти, как Ма-рия Ива-нов-на за-кри-ча-ла:

Ой, До-ро-фея, са-ди, са-ди ме-ня ско-рее на суд-но.

Се-ла, ста-ла бра-нить-ся, вор-чать, жа-ло-вать-ся на бо-лезнь. Вла-ды-ка при-шел в ужас от та-ко-го при-е-ма и мол-ча ушел. В пу-ти с ним сде-ла-лось рас-строй-ство же-луд-ка, он бо-лел всю до-ро-гу, сто-нал и жа-ло-вал-ся.

Схим-ни-це Ана-то-лии (Яку-бо-вич) бла-жен-ная за че-ты-ре го-да до ее вы-хо-да из за-тво-ра кри-ча-ла:

Схим-ни-ца-свин-ни-ца, вон из за-тво-ра.

Она бы-ла в за-тво-ре по бла-го-сло-ве-нию о. Ана-то-лия (схим-ни-ка Ва-си-лия Са-ров-ско-го), но ей ста-ла яв-лять-ся умер-шая сест-ра. Мать Ана-то-лия на-пу-га-лась, вы-шла из за-тво-ра и ста-ла хо-дить в цер-ковь. Ма-рия Ива-нов-на го-во-ри-ла: «Ее бе-сы го-нят из за-тво-ра, а не я».

При-шел од-на-жды к Ма-рии Ива-новне маль-чик, она ска-за-ла:

Вот при-шел поп Алек-сей.

Впо-след-ствии он дей-стви-тель-но стал са-ров-ским иеро-мо-на-хом о. Алек-си-ем. Он очень чтил ее и ча-сто к ней хо-дил. И вот од-на-жды при-шел, сел и мол-чит. А она го-во-рит:

Я вон мя-са не ем, ста-ла есть ка-пу-сту да огур-цы с ква-сом и ста-ла здо-ро-вее.

Он от-ве-тил: «Хо-ро-шо».

Он по-нял, что это о том, как он, бо-ясь раз-бо-леть-ся, стал бы-ло есть мя-со. С тех пор бро-сил.

От-цу Ев-ге-нию Ма-рия Ива-нов-на ска-за-ла, что его бу-дут ру-ко-по-ла-гать в Са-ро-ве. Он ей очень ве-рил и всем за-ра-нее об этом рас-ска-зал. А его вдруг вы-зы-ва-ют в Ди-ве-е-во. Ке-лей-ни-ца бла-жен-ной мать До-ро-фея за-вол-но-ва-лась, и ему непри-ят-но. Ру-ко-по-ла-га-ли его в Ди-ве-е-ве. До-ро-фея ска-за-ла об этом Ма-рии Ива-новне, а та сме-ет-ся и го-во-рит:

Те-бе в рот, что ли, класть? Чем тут не Са-ров? Са-ма ке-ллия пре-по-доб-но-го и все ве-щи его тут.

Од-на-жды при-е-ха-ла к бла-жен-ной некая ба-ры-ня из Му-ро-ма. Как толь-ко во-шла она, Ма-рия Ива-нов-на го-во-рит:

Ба-ры-ня, а ку-ришь как му-жик.

Та дей-стви-тель-но ку-ри-ла два-дцать пять лет и вдруг за-пла-ка-ла и го-во-рит:

Ни-как не мо-гу бро-сить, ку-рю и по но-чам, и пе-ред обед-ней.

Возь-ми, До-ро-фея, у нее та-бак и брось в печь.

Та взя-ла изящ-ный порт-си-гар и спич-ки и все это бро-си-ла в печь. Через ме-сяц мать До-ро-фея по-лу-чи-ла от нее пись-мо и пла-тье, сши-тое в бла-го-дар-ность. Пи-са-ла она, что о ку-ре-нии да-же и не ду-ма-ет, все как ру-кой сня-ло.

Рим-ма Ива-нов-на Долга-но-ва стра-да-ла бес-но-ва-ни-ем; оно вы-ра-жа-лось в том, что она па-да-ла пе-ред свя-ты-ней и не мог-ла при-ча-стить-ся. Ста-ла она про-сить-ся у бла-жен-ной по-сту-пить в мо-на-стырь.

Ну, ку-да там та-кие нуж-ны...

А я по-прав-люсь? - с на-деж-дой спро-си-ла Рим-ма Ива-нов-на.

Пе-ред смер-тью бу-дешь сво-бод-на.

И этой же но-чью она за-бо-ле-ла скар-ла-ти-ной и са-ма по-шла в боль-ни-цу, ска-зав, что уже боль-ше не вер-нет-ся. Она скон-ча-лась, неза-дол-го до смер-ти ис-це-лив-шись от бес-но-ва-ния.

По-шла од-на-жды Ве-ра Ло-в-зан-ская (впо-след-ствии ино-ки-ня Се-ра-фи-ма) к Ма-рии Ива-новне про-сить-ся в мо-на-стырь. Та уви-дев ее, за-кри-ча-ла:

Не на-до! Не на-до ее! Не на-до!

А по-том рас-сме-я-лась и го-во-рит:

Ты же бу-дешь на ста-ро-сти лет от-ца по-ко-ить. Иди к вла-ды-ке Вар-на-ве, он те-бя устро-ит.

Впо-след-ствии вы-шло так, что ино-кине Се-ра-фи-ме при-шлось до са-мой смер-ти по-ко-ить сво-е-го ду-хов-но-го от-ца - епи-ско-па Вар-на-ву (Бе-ля-е-ва).

В мо-на-сты-ре жил юро-ди-вый Они-сим. Он был очень дру-жен с бла-жен-ной Ма-ри-ей Ива-нов-ной. Бы-ва-ло, сой-дут-ся они и всё по-ют: «Со свя-ты-ми упо-кой».

Они-сим всю жизнь про-жил в мо-на-сты-ре и уже на-зы-вал се-бя в жен-ском ро-де: она. Ко-гда го-су-дарь Ни-ко-лай Алек-сан-дро-вич при-ез-жал на от-кры-тие мо-щей пре-по-доб-но-го , то на-ро-ду бы-ло столь-ко, что при-шлось на вре-мя за-крыть во-ро-та. А Они-сим остал-ся за во-ро-та-ми и кри-чит: «Ой, я на-ша, я на-ша, пу-сти-те, я на-ша».

Од-на-жды Ма-рия Ива-нов-на го-во-рит Ве-ре Ло-в-зан-ской:

Вот, Онись-ка уве-зет мою дев-чон-ку да-ле-ко-да-ле-ко.

Толь-ко то-гда, ко-гда епи-скоп Вар-на-ва сам при-мет по-двиг юрод-ства, и она уедет за ним в Си-бирь, толь-ко то-гда станет по-нят-но, о чем го-во-ри-ла бла-жен-ная Ма-рия Ива-нов-на.

Пе-ред тем как по-ехать в Сред-нюю Азию, Ве-ра Ло-в-зан-ская от-пра-ви-лась к Ма-рии Ива-новне - про-стить-ся и взять бла-го-сло-ве-ние. Ди-ве-ев-ский мо-на-стырь был за-крыт, и Ма-рия Ива-нов-на жи-ла в се-ле.

Ве-ра со-шла ра-но утром в Ар-за-ма-се, на-до бы-ло ид-ти шесть-де-сят ки-ло-мет-ров до Ди-ве-е-ва. Был де-кабрь, хо-лод-но. Вы-шла она на до-ро-гу, ви-дит, му-жи-чок едет на роз-валь-нях. Оста-но-вил-ся:

Вы ку-да?

Я в Ди-ве-е-во.

Хо-ро-шо, я вас под-ве-зу.

До-е-ха-ли до се-ла Круг-лые Па-ны. Здесь трак-тир. Воз-чик по-шел за-ку-сить и из-ряд-но вы-пил. В пу-ти его раз-вез-ло, са-ни по-сто-ян-но съез-жа-ли с до-ро-ги и увя-за-ли в сне-гу, но ло-шадь как-то са-ма со-бой вы-би-ра-лась и на-ко-нец оста-но-ви-лась у до-ма, где жи-ла Ма-рия Ива-нов-на.

Был час но-чи. Му-жик проснул-ся и стал изо всей си-лы сту-чать в ок-но. Мо-наш-ки от-кры-ли. Рас-ска-зы-ва-ют. Все это вре-мя бла-жен-ная бу-ше-ва-ла, сту-ча-ла по сто-лу и кри-ча-ла:

Пья-ный му-жик дев-чон-ку ве-зет! Пья-ный му-жик дев-чон-ку ве-зет!

Да ка-кой пья-ный му-жик, ка-кую дев-чон-ку? - пы-та-лись по-нять мо-на-хи-ни. А бла-жен-ная толь-ко кри-ча-ла:

Пья-ный му-жик дев-чон-ку ве-зет!

Од-на-жды при-шла к Ма-рии Ива-новне ин-тел-ли-гент-ная да-ма с дву-мя маль-чи-ка-ми. Бла-жен-ная сей-час же за-кри-ча-ла:

До-ро-фея, До-ро-фея, да-вай два кре-ста, на-день на них.

До-ро-фея го-во-рит:

За-чем им кре-сты, они се-го-дня при-част-ни-ки.

А Ма-рия Ива-нов-на знай скан-да-лит, кри-чит:

Кре-сты, кре-сты им на-день.

До-ро-фея вы-нес-ла два кре-ста, рас-стег-ну-ла де-тям кур-точ-ки, кре-стов и в прав-ду не ока-за-лось.

Да-ма очень сму-ти-лась, ко-гда До-ро-фея спро-си-ла ее:

Как же вы при-ча-ща-ли их без кре-стов?

Та в от-вет про-бор-мо-та-ла, что в до-ро-гу сня-ла их, а то они бу-дут де-тей бес-по-ко-ить.

Вслед за ней при-шла схим-ни-ца.

За-чем на-де-ла схи-му, сни-ми, сни-ми, на-день пла-то-чек и лап-ти, да крест на-день на нее, - го-во-рит Ма-рия Ива-нов-на. С тре-пе-том мать До-ро-фея по-до-шла к ней: ока-за-лось, что она без кре-ста. Ска-за-ла, что в до-ро-ге по-те-ря-ла.

Епи-скоп Зи-но-вий (Дроз-дов) спро-сил Ма-рию Ива-нов-ну:

Ты поп, а мит-ро-по-лит Сер-гий - ар-хи-ерей.

А где мне да-дут ка-фед-ру, в Там-бо-ве?

Нет, в Че-ре-ва-то-ве.

У Ар-цы-бу-ше-вых бы-ла очень по-ро-ди-стая тел-ка, и вот она за ле-то не огу-ля-лась, и сле-до-ва-тель-но, се-мья долж-на быть весь год без мо-ло-ка, а у них ма-лые де-ти, средств ни-ка-ких, и они за-ду-ма-ли про-дать ее и ку-пить дру-гую и по-шли к Ма-рии Ива-новне за бла-го-сло-ве-ни-ем.

Бла-го-сло-ви, Ма-рия Ива-но-ва, ко-ро-ву про-дать.

Да она нестель-ная, ку-да ее нам.

Нет,- от-ве-ча-ет Ма-рия Ива-нов-на, - стель-ная, стель-ная, го-во-рю вам, грех вам бу-дет, ес-ли про-да-ди-те, де-тей го-лод-ны-ми оста-ви-те.

При-шли до-мой в недо-уме-нии, по-зва-ли опыт-ную де-ре-вен-скую жен-щи-ну, чтобы она осмот-ре-ла ко-ро-ву. Та при-зна-ла, что ко-ро-ва нестель-ная.

Ар-цы-бу-ше-вы опять по-шли к Ма-рии Ива-новне и го-во-рят:

Ко-ро-ва нестель-ная, ба-ба го-во-рит.

Ма-рия Ива-нов-на за-вол-но-ва-лась, за-кри-ча-ла.

Стель-ная, го-во-рю вам, стель-ная.

Да-же по-би-ла их. Но они не по-слу-ша-лись и по-ве-ли ко-ро-ву на ба-зар, им за нее пред-ло-жи-ли де-сять руб-лей. Оскор-би-лись они и не про-да-ли, но для се-бя тел-ку все-та-ки при-смот-ре-ли и да-ли за-да-ток де-сять руб-лей.

А Ма-рия Ива-нов-на все од-но - ру-га-ет их, кри-чит, бра-нит. И что же? По-зва-ли фельд-ше-ра, и он на-шел, что ко-ро-ва дей-стви-тель-но стель-ная. При-бе-жа-ли они к Ма-рии Ива-новне и в но-ги ей:

Про-сти нас, Ма-рия Ива-нов-на, что нам те-перь де-лать с те-луш-кой, ведь мы за нее де-сять руб-лей за-дат-ка да-ли.

От-дай-те те-луш-ку, и пусть за-да-ток про-па-дет.

Они так и сде-ла-ли.

31 де-каб-ря 1926 го-да, под но-вый 1927 год, бла-жен-ная ска-за-ла: «Ста-руш-ки уми-рать бу-дут... Ка-кой год на-сту-па-ет, ка-кой тя-же-лый год - уже Илья и Енох по зем-ле хо-дят...» И, прав-да, с 1 ян-ва-ря две неде-ли все вре-мя по-кой-ни-цы бы-ли, и да-же не по од-ной в день.

В Неде-лю мы-та-ря и фа-ри-сея при-е-ха-ли на-чаль-ни-ки раз-го-нять Са-ров, и это дли-лось до чет-вер-той неде-ли Ве-ли-ко-го по-ста.

Вы-го-нять мо-на-хов бы-ло труд-но. У них бы-ли по-чти у всех от-дель-ные кел-лии с от-дель-ны-ми вхо-да-ми и по несколь-ку клю-чей. Се-го-дня вы-го-нят мо-на-ха, а он зав-тра при-дет и за-прет-ся. Служ-ба в церк-ви еще шла. На-ко-нец в по-не-дель-ник на Кре-сто-по-клон-ной неде-ле при-е-ха-ло мно-го на-чаль-ства - со-бра-ли всю свя-ты-ню: чу-до-твор-ную ико-ну "Жи-во-нос-ный ис-точ-ник", гроб-ко-ло-ду, в ко-то-ром мо-щи пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма про-ле-жа-ли в зем-ле семь-де-сят лет, ки-па-ри-со-вый гроб, из ко-то-ро-го вы-ну-ли мо-щи пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма, и дру-гие свя-ты-ни. Все это сло-жи-ли вме-сте, устро-и-ли ко-стер и со-жгли.

Мо-щи пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма сло-жи-ли в си-ний просфор-ный ящик и за-пе-ча-та-ли его. Лю-ди раз-де-ли-лись на че-ты-ре пар-тии и на са-нях по-еха-ли все в раз-ные сто-ро-ны, же-лая скрыть, ку-да уве-зут мо-щи. Ящик с мо-ща-ми по-вез-ли на Ар-за-мас через се-ло Ону-чи-но, где оста-но-ви-лись но-че-вать и по-кор-мить ло-ша-дей. Ко-гда трой-ка с мо-ща-ми въе-ха-ла в се-ло Кре-мен-ки, на ко-ло-кольне уда-ри-ли в на-бат. Мо-щи вез-ли пря-мо в Моск-ву.

По-сле ра-зо-ре-ния мо-на-сты-ря служ-ба в Са-ро-ве пре-кра-ти-лась, и мо-на-хи разо-шлись кто ку-да.

По-сле Пас-хи вла-сти яви-лись в Ди-ве-е-во.

По все-му мо-на-сты-рю устро-ен был обыск, опи-сы-ва-ли ка-зен-ные и про-ве-ря-ли лич-ные ве-щи. В эти тя-же-лые дни Со-ня Бул-га-ко-ва (впо-след-ствии мо-на-хи-ня Се-ра-фи-ма) по-шла к Ма-рии Ива-новне. Та си-де-ла спо-кой-ная, без-мя-теж-ная.

Ма-рия Ива-нов-на, по-жи-вем ли мы еще спо-кой-но?
- По-жи-вем.
- Сколь-ко?
- Три ме-ся-ца.

На-чаль-ство уеха-ло. Все пошло сво-им че-ре-дом. Про-жи-ли так ров-но три ме-ся-ца, и под Рож-де-ство Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы, 7/20 сен-тяб-ря 1927 го-да, всем пред-ло-жи-ли по-ки-нуть мо-на-стырь.

По бла-го-сло-ве-нию епи-ско-па Вар-на-вы бла-жен-ной Ма-рии Ива-новне бы-ла по-стро-е-на ке-лья в се-ле Пу-зо. Ту-да ее от-вез-ли сра-зу же по-сле за-кры-тия мо-на-сты-ря; ру-ко-во-ди-ла устрой-ством Ма-рии Ива-нов-ны Ва-лен-ти-на Долга-но-ва и де-ло по-ста-ви-ла так, что ни-ко-му не ста-ло до-сту-па к бла-жен-ной.

В Пу-зе Ма-рия Ива-нов-на про-бы-ла око-ло трех ме-ся-цев.

Ко-гда игу-ме-ния Алек-сандра по-се-ли-лась в Му-ро-ме, к ней при-е-ха-ла мать До-ро-фея.

За-чем ты Ма-рию Ива-нов-ну в мир от-да-ла? Бе-ри об-рат-но, - ска-за-ла ей игу-ме-ния.

Та по-еха-ла за ней.

Ма-рия Ива-нов-на, по-едешь со мной?
- По-еду.

По-ло-жи-ли ее на во-зок, укры-ли крас-ным оде-я-лом и при-вез-ли в Ели-за-ро-во. Здесь она про-жи-ла до вес-ны, а вес-ной пе-ре-вез-ли ее в Ди-ве-е-во, сна-ча-ла к глу-хо-не-мым бра-ту с сест-рой, а в 1930 го-ду на ху-тор воз-ле се-ла По-чи-нок и, на-ко-нец, в Че-ре-ва-то-во, где она и скон-ча-лась 26 ав-гу-ста/8 сен-тяб-ря 1931 го-да.

Мно-гим Ма-рия Ива-нов-на го-во-ри-ла об их бу-ду-щей жиз-ни. Кто-то ска-зал бла-жен-ной:

Ты все го-во-ришь, Ма-рия Ива-нов-на, мо-на-стырь! Не бу-дет мо-на-сты-ря!
- Бу-дет! Бу-дет! Бу-дет! - и да-же за-сту-ча-ла изо всей си-лы по сто-ли-ку.

Она все-гда по нему так сту-ча-ла, что раз-би-ва-ла ру-ку, и ей под-кла-ды-ва-ли под ру-ку по-душ-ку, чтобы не так бы-ло боль-но.

Всем сест-рам в бу-ду-щем мо-на-сты-ре она на-зна-ча-ла по-слу-ша-ния: ко-му се-но сгре-бать, ко-му ка-нав-ку чи-стить, ко-му что, а Соне Бул-га-ко-вой ни-ко-гда ни-че-го не го-во-ри-ла. И та од-на-жды спро-си-ла:

Ма-рия Ива-нов-на, а я до-жи-ву до мо-на-сты-ря?
- До-жи-вешь, - от-ве-ти-ла она ти-хо и креп-ко сжа-ла ей ру-ку, до бо-ли при-да-вив к сто-ли-ку.

Пе-ред смер-тью Ма-рия Ива-нов-на всем близ-ким к ней сест-рам ска-за-ла, сколь-ко они по ней до со-ро-ко-во-го дня про-чи-та-ют ка-физм. Все это ис-пол-ни-лось в точ-но-сти, а Соне Бул-га-ко-вой ска-за-ла, ко-гда та бы-ла у нее в по-след-ний раз в ок-тяб-ре 1930 го-да: «А ты обо мне ни од-ной ка-физ-мы не про-чи-та-ешь». Она, дей-стви-тель-но, ни-че-го не про-чи-та-ла, но вспом-ни-ла об этом уже на со-ро-ко-вой день.

Родилась около 1870 года в селе Голеткове Елатемского уезда Тамбовской губернии. Впоследствии она называла себя Ивановной, и когда ее спрашивали почему, то отвечала: «Мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече».

Тринадцати лет она осиротела. Однажды с попутчицами Мария пошла в Саров, да так и осталась странствовать между Саровом, Дивеевым и Ардатовом. В любую погоду она ходила босиком, во всем рваном и грязном, искусанная собаками. За то, что она, как бы ругаясь, обличала людей в тайных грехах, многие ее не любили и не раз избивали. При этом никто никогда не слышал от нее жалоб на свою жизнь и на людскую несправедливость, и уже в молодости стали замечать в ней дар прозорливости.

22 сентября/5 октября 1915 года, монахини прогнали Марию Ивановну из обители за ее странности. Она молча ушла, а вскоре приехал один крестьянин и говорит: «Какую рабу Божию прогнали вы из монастыря! Она мне сейчас всю мою жизнь сказала и все мои грехи. Верните ее в монастырь, иначе потеряете навсегда». Тотчас за Марией Ивановной послали, и с тех пор она окончательно поселилась в Дивеевском монастыре. Блаженная с удивительным терпением переносила многие тяжкие болезни. Из-за сильнейшего ревматизма она вскоре перестала ходить.

В 1920-е годы со всех концов России люди тянулись к ней за советом и духовной поддержкой. Представители советской власти увидели опасность «пропаганды» и пригрозили игумении арестом их обеих, если хоть один человек появится у блаженной.

Известно множество случаев исцелений по молитвам блаженной, а прозорливость ее простиралась до наших дней. Многим дивеевским сестрам она предсказала и лагеря, и ссылки, а когда одна из сестер как-то сказала: «Не будет монастыря!» - «Будет! Будет! Будет!» - и блаженная застучала изо всех сил по столу.

После закрытия монастыря (сентябрь 1927 г.) Марию Ивановну перевозили из одного села в другое. В 1931 году она была арестована, но вскоре ее отпустили. Скончалась 8 сентября 1931 года и была похоронена на кладбище села Большое Череватово.

Блаженная Мария (Мария Захаровна Федина) родилась в селе Голеткове Елатомского района Тамбовской губернии в крестьянской семье. С детства Мария любила уединение и молитву. Отец Марии умер, когда ей исполнилось тринадцать лет, через год умерла и её мать Пелагея. Осиротев в четырнадцать лет, она скиталась между Дивеевом и Саровом голодная. Ходила она, не разбирая погоды, зимой и летом, в стужу и жару, в полую воду и в дождливую осень одинаково - в лаптях, часто рваных, без онуч. Однажды шла в Саров на Страстной неделе в самую распутицу по колено в воде, перемешанной с грязью и снегом; ее нагнал мужик на телеге, пожалел и позвал подвезти, она отказалась. Летом Мария, видимо, жила в лесу, потому что когда она приходила в Дивеево, тело ее было сплошь усеяно клещами и многие из ранок уже нарывали. Про Марию Ивановну говорили, что она перед приходом в Дивеев сорок лет прожила под мостом в непрестанной молитве. Матушка игумения Александра часто посылала спрашивать Марию Ивановну по разным недоуменным вопросам.

Никто никогда не слыхал от нее ни жалобы, ни стона, ни уныния, ни раздражительности или сетования на человеческую несправедливость. И Сам Господь за ее богоугодную жизнь и величайшее смирение и терпение прославил ее среди людей. Начали они замечать: что она скажет или о чем предупредит, то сбывается и у кого остановится, те получают благодать от Бога.

Блаженная Прасковья Ивановна, предчувствуя свою кончину, говорила близким: «Я еще сижу за станом, а другая уже снует, она еще ходит, а потом сядет».

В день смерти блаженной Параскевы Саровской, монахини выгнали блаженную Марию из монастыря, раздосадованные ее странностями. Но приехал в обитель крестьянин и сказал: «Какую рабу Божию прогнали вы из монастыря, она мне сейчас всю мою жизнь сказала и все мои грехи. Верните ее в монастырь, иначе потеряете навсегда». За Марией Ивановной тотчас отправили посыльных. Она себя не заставила ждать и вернулась в монастырь.

Когда ее спрашивали, почему она называется Ивановна. «Это мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече», - отвечала она.

Мария Ивановна говорила быстро и много, иногда стихами и временами сильно ругалась, особенно после 1917 года, но под ее словами скрывались прозорливые обличения. По молитвам блаженной, самой много страдавшей от мучительных болезней и несчастных случаев, ею же себе и устроенных, Господь многократно исцелял страждущих, о чем сохранились свидетельства очевидцев. В годы тяжелых революционных испытаний для России увеличился поток нуждающихся в наставлении и молитвенной помощи. Ее пророчества и предсказания помогли многим людям избежать опасности и гибели, найти верный путь в непростых обстоятельствах.

Советские власти воздвигли гонение на блаженную и запрещали принимать посетителей. После закрытия монастыря в 1927 году Мария Ивановна находила приют в домах верующих. Незадолго до смерти блаженную подвергли аресту и допросу, но признав ее ненормальной, отпустили. Мария Ивановна, провидя будущие испытания лагерями, ссылками и годами безбожия, укрепляла сестер обители, предсказывая возрождение Серафимо-Дивеевского монастыря. Кто-то сказал блаженной: «Ты все говоришь, Мария Ивановна, монастырь! Не будет монастыря!» - «Будет! Будет! Будет!» - и даже застучала изо всей силы по столику.

Истинная подвижница и богоугодный человек, она имела дар исцеления и прозорливости. Рассказывали сестры, что в ночь с 4 на 5 июля 1918 года, то есть в ночь мученической кончины Царской Семьи, Мария Ивановна страшно бушевала и кричала: «Царевен штыками! Проклятые жиды!» Неистовствовала страшно, и только потом выяснилось, о чем она кричала.

После разгона монастыря она жила сначала в селе Пузо, оттуда по благословению игумении Александры ее перевезли в Елизарово. Здесь она прожила до весны, а весной перевезли ее в Дивеево, сначала к глухонемым брату с сестрой, а в 1930 году - на хутор возле села Починок и наконец в Череватово, где она и скончалась 8 сентября 1931 года. Похоронили Марию Ивановну на сельском кладбище.

Синодальная комиссия по канонизации святых, ознакомившись с богоугодной жизнью Христа ради блаженных стариц Пелагии, Параскевы и Марии Дивеевских, постановила причислить к лику святых Христа ради юродивых, блаженных стариц Пелагию Дивеевскую, Параскеву Дивеевскую и Марию Дивеевскую для местного церковного почитания в Нижегородской епархии. Святые старицы были прославлены как местночтимые святые в июле 2004 года в ходе торжеств, посвященных 250-летию со дня рождения преподобного Серафима Саровского. В октябре 2005 года состоялось общецерковное прославление Дивеевских блаженных Пелагии, Параскевы и Марии.

Тропарь, глас 1

Глас апостола Павла услышавша глаголющ: мы юроди Христа ради, рабы Твои, Христе Боже, Пелагия, Параскева и Мария, юроди быша на земли Тебе ради; темже, память их почитающе, Тебе молим: Господи, спаси души наша.

Кондак, глас 8

Вышния красоты возжелевша, нижния сласти телесныя тощно оставили есте, нестяжанием суетнаго мира, ангельское житие проходяща, скончавшася, Пелагие, Параскево и Марие блаженныя: Христа Бога молите непрестанно о всех нас.

Величание

Ублажаем вас, святыя блаженныя матери наша Пелагие, Параскево и Марие, и чтим святую память вашу, вы бо молите о нас Христа Бога нашего

Мария Дивеевская (в миру Мария Захаровна Федина) родилась в селе Голеткове Елатемского уезда Тамбовской губернии. Осиротела в 13 лет. С детства считалась «не от мира сего», всегда одевалась в рваное выброшенной кем-нибудь платье, зимой и летом ходила только в лаптях, ни с кем не играла, была молчалива, часто ходила в церковь. Однажды летом отправилась в Саров, и домой уже не вернулась.

Большинство сестер , который очень любила блаженная, не понимало ее «странностей», и, в день смерти блаженной Параскевы Саровской, духовной наставницы Марии, ее выгнали из монастыря, правда, по совету одного крестьянина, вернули назад. Сначала она жила в келии с одной из монахинь, потом получила отдельную комнату, от сырости в которой заработала ревматизм и не могла ходить.

Блаженная Мария говорила очень быстро и много, иногда стихами, и часто ругалась матом, особенно после 1917 года. Имела дар исцеления и прозорливости. В 1931 году была арестована властями за «антисоветскую пропаганду». Скончалась 8 сентября 1931 года и была похоронена на кладбище села Большое Череватово. Прославлена в лике святых в 2004 году. Ее мощи сейчас находятся в Казанской церкви Серафимо-Дивеевского монастыря.

Интересные факты о Марии Дивеевской (Фединой)

Блаженную Марию часто спрашивали, почему она называет себя Ивановной, на что она отвечала: «Это мы все, блаженные, Ивановны по Иоанну Предтече».

Блаженная Мария (Мария Захаровна Федина) родилась в селе Голеткове Елатомского р-на Тамбовской губернии в крестьянской семье. С детства Мария любила уединение и молитву. Отец Марии умер, когда ей исполнилось тринадцать лет, через год умерла и её мать Пелагея. Осиротев в 14 лет, она скиталась между Дивеевом и Саровом голодная, полунагая, позже поселилась в Дивеевском монастыре.

Блаженная Прасковья Ивановна, предчувствуя кончину, говорила: «Я ещё сижу за станом, а другая уже снуёт, она ещё ходит, а потом сядет».

В день смерти блаженной Параскевы Саровской, монахини выгнали блаженную Марию из монастыря, раздосадованные её странностями.

Однако, услышав рассказ крестьянина, свидетельствующий о прозорливости блаженной Марии, (она рассказала ему всю его жизнь и указала на все его грехи), прислушались к просьбе последнего: « Вернуть рабу Божию в монастырь». За Марией Ивановной тотчас послали посыльных.

В монастыре блаженная Мария первые годы жила в холодной, сырой комнате. Здесь, как и предсказывала блаженная Прасковья Ивановна, она лишилась ног – «заработала ревматизм». За блаженной Марией ухаживала монахиня Дорофея. Однажды, когда мать Дорофея ушла в кладовую за молоком, блаженная обварилась кипятком «до костей» - попробовала сама себе налить чаю, открыла кран самовара, а завернуть не смогла. Страдания больной усугубила жара, это случилось в жаркий июньский день.

По свидетельству современников блаженной Марии, никто никогда не слышал от неё ни жалобы, ни стона, должно быть именно за терпение и смирение подвижница удостоилась Даров Святого Духа.

По свидетельству современников, Мария Ивановна, не только предсказывала, обличала, по её молитвам, Господь многократно исцелял страждущих, о чем сохранились свидетельства очевидцев. Приведём лишь некоторые их них.

Одна монахиня, страдающая от заболевания кожи, после многочисленных визитов к врачам, пришла в уныние: руки покрылись язвами, мази не помогали. Мария Ивановна предложила помазать раны маслом от лампады, после того как монахиня дважды помазала руки, раны зажили, исчезли даже следы.

Сохранилось аналогичное свидетельство об исцелении женщины по имени Елена от болезни глаз.

Из воспоминаний монахиня Серафимы: «Когда я поступила в монастырь в 1924 г., у меня от худосочия появились нарывы на руках. Пробовала мазать их лампадным маслом от мощей, а исцеления всё не получала. Пошла к Марии Ивановне рассказать об этом. Она в ответ: « А как ты мажешь? Просто так? Мажь крестиком и окружай». Намазала, так и всё прошло»...

В годы тяжелых революционных испытаний для России увеличился поток нуждающихся в наставлении и молитвенной помощи. Пророчества и предсказания блаженной старицы помогли многим людям избежать гибели, найти верный путь в непростых обстоятельствах.

Из воспоминаний монахини Серафимы (Булгаковой):

Блаженная Мария Ивановна была родом тамбовская. При жизни старицы Параскевы Ивановны ходила оборванная, грязная, ночевала под мостом. Настоящее её имя было Захаровна, а не Ивановна. Мы спрашивали, почему же она Ивановной называется? Отвечала: «Это мы все, блаженные, Ивановны - по Иоанну Предтече»...

Блаженная Мария очень много и быстро говорила, и складно так, даже стихами... Замечу, что Мария Ивановна, как человек находчивый, обладала ещё и острым умом, причём любила удивить людей. Вот раз приехал к Марии Ивановне какой-то военный чин, хочет войти. Время было советское, мать Дорофея предупреждает Марию Ивановну:

Человек строгий приехал, ты чего–нибудь при нём зря не скажи! Про Царя не скажи...

Только «строгий» вошёл, как ее прорвало, понесло:«Когда правил Николашка, то была крупа и кашка... А сейчас новый режим – все голодные лежим...»

Михаил П. Арцыбушев был предан блаженной всей душой, и будучи директором

Астраханских рыбных промыслов, ничего без её благословения не делал. Так, врачи прописали ему йод. Он возьми и спроси Марию Ивановну, как быть? Она ответила: «Йод прожигает сердце, пей йодистый калий».

Как-то после его отъезда... сёстры... надоедали блаженной, приступая к ней с одним и тем же вопросом: как он живёт, как себя чувствует? На что она сказала: « Мишенька наш связался с цыганкой».... Когда он через год опять приехал в Дивеево, сёстры решили спросить Михаила Петровича о «цыганке». В ответ Мишенька залился смехом. Потом рассказал:«Ну и блаженная! Я много лет не курил, а тут соблазнился и купил в ларьке папиросы «Цыганка»...»

Ещё в монастыре я слышала от блаженной: «А ты и по Москве поскитаешься. А тебя, мать, вышлют». И когда я после разгона монастыря скиталась по Москве, то хорошо знала: скоро вышлют. Так и получилось...

По свидетельству монахини Серафимы, Владыка Серафим Звездинский почитал блаженную Марию как «великую рабу Божию»...

Блаженная старица в 1926 году говорила: «Какой год наступает, какой тяжёлый год! Уже Илья и Енох на земле ходят». А когда после Пасхи в монастыре начались обыски, на вопрос монахини Серафимы: « Поживём ли мы ещё спокойно?» Ответила, что осталось только три месяца.

7/20 сентября 1927 г. монахиням предложили уйти из монастыря. После закрытия монастыря Мария Ивановна жила в домах верующих. Представители власти запрещали блаженной принимать посетителей. Однажды блаженную старицу арестовали, однако после допроса, признав ее ненормальной, отпустили.

Следует отметить, что хотя Мария Ивановна, предупреждала сестёр о будущие испытаниях в годы безбожия: лагерях, ссылках, она вместе с тем, уверенно предсказывала и возрождение Серафимо-Дивеевского монастыря, что и исполнилось в 1991 г.

Скончалась блаженная старица в 1931 г. в возрасте около 70 лет, её похоронили на кладбище села Большое Череватово.

Сохранились многочисленные свидетельства о чудесных исцелениях по молитвам блаженных стариц, происходивших и в наши дни.

Синодальная комиссия по канонизации святых, ознакомившись с богоугодной жизнью Христа ради блаженных стариц Пелагии, Параскевы и Марии Дивеевских, постановила причислить к лику святых Христа ради юродивых, блаженных стариц Пелагию Дивеевскую, Параскеву Дивеевскую и Марию Дивеевскую для местного церковного почитания в Нижегородской епархии. Святые старицы были прославлены как местночтимые святые в июле 2004 года в ходе торжеств, посвященных 250-летию со дня рождения преподобного Серафима Саровского. (22 сентября/5 октября - день памяти)

Блаженные Дивеевские старицы, молите Бога о нас!